Отчаянные подружки. Анна Яковлевна Яковлева

с него открывался вид на речку. Черных стоял на высоком полукруглом крыльце усадьбы, широкоплечий, мощный, в светлом костюме, и встречал гостей. Волосы цвета «перец с солью», непроницаемый взгляд, ни намека на улыбку на загорелом лице.

      Слева от него находился столик с фужерами и бокалами, официант тут же предлагал прибывшему напитки, тут же вручались букеты и подарки юбиляру, которые он откладывал направо, на другой столик.

      Взглянув на Черных, я подняла к небу глаза и попыталась понять, как это Альке только пришло в голову, чтобы я его соблазнила. Он замораживал все живое вокруг себя в радиусе километра. Солнце пряталось, птицы замолкали, поднимался ветер. Как в «Слове о полку Игореве» перед битвой с татаро-монголами.

      Алевтина произнесла какие-то слова, клюнула юбиляра в щеку, и тут же отошла, обшаривая взглядом толпу. Я, как парализованная, стояла столбом на ступеньках, глядя себе под ноги. Ноги не слушались.

      Сзади напирали вновь прибывшие, а я не могла преодолеть несколько ступенек вверх. Владимир Иванович ждал. Мой страх его забавлял.

      – Девушка, – позвал он меня.

      – Здравствуйте,– пропищала я.

      – Здравствуйте. Вы подруга Алевтины?

      «Вежливый палач»,– подумала я и кивнула головой, стараясь не смотреть в его сторону.

      – Поднимайтесь, проходите, я пока сыт и закусывать гостями буду не скоро, – подбодрил меня хозяин дома.

      Я дотянула до официанта, схватила фужер с шампанским, прошмыгнула в дом и забилась в угол под лестницей на второй этаж, в зарослях редких растений. Мне повезло, здесь было уютно, стояла кушетка в стиле «ампир», а через остекленный фасад дома открывался отличный вид на лужайку, заставленную накрытыми белоснежными скатертями столами. На лужайке сновали официанты, музыканты, осветители и пиротехники.

      Мне нужна была пауза для осмысления увиденного. Прижавшись спиной к спинке кушетки, будто в ожидании атаки противника, я поискала глазами подругу. Она мелькала среди гостей, и я стала с любопытством следить за ее передвижениями. Видно было, как Алька прокладывает себе путь к жене Валентина, Юле.

      Юлина коляска стояла как раз на пути к столикам, и гости, отходя от юбиляра, натыкались на инвалидное кресло. Мужчины прикладывались к ручке, женщины что-то щебетали, я не слышала, что, только видела, как они фальшиво улыбаются. Светский раут, черт бы его побрал.

      Все происходящее вгоняло меня в тоску, мне даже не надо было прикидываться сиротой казанской, я себя ею ощущала. Очень хотелось исчезнуть с этого приема, оказаться дома, на диване под пледом и открыть учебник по криминалистике, чтобы приготовиться к семинару. Ну чем я могла быть полезной своей подруге в таком состоянии? Конечно, ничем! Фужер мой опустел, и когда мимо проплывал официант, я протянула руку и схватила следующий.

      Шампанское не сделало меня смелее. Я по-прежнему торчала в зимнем саду под лестницей, начисто забыв об Алькиных планах и своем ответственном задании. Я даже ни разу не смогла себя заставить посмотреть