Инфернальная мистификация. Александр Арсаньев

была заперта изнутри.

      – Элен! – позвала она. – К вам пришли!

      – Мне нездоровится, – слабым голосом отозвалась графиня.

      Наталья Михайловна пожала плечами.

      – Вот так всегда, – раздраженно проговорила она. – Что только позволяет себе эта девчонка?! Во всем волю взяла! А всего-то двадцатый год пошел, – вознегодовала Оленина.

      – Пройдемте в мой кабинет, – сдался, наконец, Владимир. Он шагнул в едва приоткрытую дверь. Его мачеха и я последовали за ним.

      Обстановка графского кабинета была достаточно строгой. На паркетном полу стояло несколько дубовых круглых стульев и кресел. Здесь же располагался диван, обитый зеленым штофом. У самого окна, занавешенного кисеей – секретер красного дерева, на нем – два бронзовых канделябра и трубка с чубуком, обшитым бисером. Здесь же находилась фарфоровая табакерка. На одной из стен – стеллаж, заставленный книгами. В углу возле камина примастился маленький столик с кофейным «дежене» на две персоны.

      – Присаживайтесь, – Владимир кивнул в сторону дивана. – Нам предстоит решить, что делать с моей сестрой!

      – Я не понимаю, – вкрадчиво проговорила Наталья Михайловна, – почему в этом деле должен быть замешан совсем посторонний человек! – Нетрудно было догадаться, что вдовствующая графиня имела в виду меня.

      – Этот человек – мой друг, – повторил Оленин. – К тому же он немного сведущ в делах такого… Как бы это сказать? – Владимир обхватил двумя пальцами подбородок, – Такого деликатного рода!

      – Так вы доктор? – Наталья Михайловна бросила на меня пристальный взгляд.

      – В некотором роде, – неопределенно ответил я.

      – Что это значит? – не поняла графиня. – Что вы хотите этим сказать?

      – Да прекратите же этот допрос! – раздраженно воскликнул подпоручик. – Вы ведете себя не лучше какого-нибудь квартального надзирателя!

      Наталья Михайловна обиженно поджала тонкие губы и замолчала.

      – Что происходит с вашей дочерью? – как можно мягче осведомился я.

      – Мне самой хотелось бы это знать, – резко проговорила графиня. – Она стала сама не своя и ведет себя как умалишенная с того самого дня, как состоялась помолвка Мари!

      – Что еще за помолвка? – с неподдельным интересом спросил я и взглянул на Оленина.

      – Моя сестра помолвлена с поручиком Кузнецовым, – ответил Владимир. – Он служит в том же самом полку, что и я. Добрый малый, – Оленин пожал плечами, – красив, богат. Что еще надо светской столичной девушке?!

      – Вы не могли бы рассказать мне о вашей фамильной легенде? – обратился я к Наталье Михайловне, когда мое любопытство относительно помолвки Мари было удовлетворено. – О древнем проклятии, якобы нависшем над прекрасной половиной вашего рода?

      – О! Снова этот бред! – всплеснула руками графиня. – Мне кажется, что сейчас весь Петербург только об этом и говорит! – воскликнула она раздраженно.

      – Ну, вы весьма преувеличиваете, – попытался я утешить ее. Однако графиня