Девятая печать. Рина Лесникова

неслыханное наслаждение. Но в основе этого согласия всё равно лежало принуждение, пусть и магическое.

      – Как же я устал, – обречённо вздохнул некромант. – Ладно, не буду спорить, можешь отправляться к себе. И это будет наш первый урок. Но я добрый, а потому оставлю дверь незапертой. Как сочтёшь нужным, придёшь. Мне всё равно, где ты устроишься: на диване в гостиной или на коврике возле моей кровати. Главное, постарайся сделать это так, чтобы не разбудить меня.

      – Спокойной ночи, господин Учитель, – Нэйта очень старалась, чтобы её голос не сочился язвительностью. Она, как смогла, изобразила книксен и направилась к своей комнате.

      ***

      Слова о первом уроке припомнились совсем скоро. Не то, чтобы Нэйта забыла про клеймо на её левой руке, но боль успокоилась. Оказывается, успокаивалась она только в присутствии самого некроманта, и лучше всего от его прикосновений. Чем дальше удалялась ученица от своего учителя, тем сильнее давал о себе знать магический ожог. Ничего, к ожогам она привычная, сейчас смажет погуще заживляющей мазью, благо, таковой на кухне всегда находилось в избытке, боль и успокоится.

      Мазь нехорошо запузырилась на воспалённой ране и даже зашипела, отчего боль только усилилась, пришлось быстро смывать. Как же больно! Хорошо, что Жизель ночует где-то в другом месте, можно тихо поскулить, а если уткнуться в подушку и прикусить уголок, то и не тихо. Холодная вода уменьшила пытку лишь на короткое время. А ведь ещё совсем недавно Нэйта считала, что её учитель не так уж и ужасен. Разве может быть добрым тот, кто обрекает людей на подобное? Наивный вопрос, у магов свои понятия о добре и зле, как, впрочем, и о том, кого считать людьми. Некоторые немагов за таковых и вовсе не считали.

      Уснуть не удалось ни на мгновение. Казалось, что если больную руку просто отрезать, то боль будет меньше. Пожалуй, работать сегодня уже не получится. И что сказать мосье де Труа? Обожглась? Как будто кухонные работники ни разу не обжигались. Чего только там не бывало. Заставит обработать и перебинтовать рану, надеть длинные неудобные перчатки до локтя и не выдумывать глупости. Вот если бы она опрокинула на себя сотейник с кипящим соусом, как это в позапрошлом году случилось с младшей помощницей Райкой, тогда бы да, отправил к лекарям, а на такую малость и внимание занятых людей обращать стыдно. Нэйта так и слышала его недовольный голос: «Девочка, сама виновата, нужно быть внимательнее. А теперь иди, иди, работай, не выдумывай глупости».

      Первый урок, значит. Жестокий урок. Жестокий учитель. Мучитель он, а не учитель. Мог бы прямо сказать, что вдали от него боль будет невыносимой. До рассвета остался примерно час времени, можно пойти в его комнату и тихонько посидеть под дверью, а то от боли сознание уже уплывает.

      Нэйта не помнила, как добралась до гостевого крыла дома, не помнила, как нашла те самые лиловые покои. Дверь и правда оказалась незапертой. Справа от входа приветливо светился небольшой ночник, освещая диван и аккуратно сложенный плед на нём. Некромант был уверен, что Нэйта придёт.