Чёрно-белое. Алексей Николаевич Загуляев

не забыться.

      Жизнь многолика. Пойди-ка ответь,

      Что повествует времён круговерть.

      9 июля 1995

      ПЕСНЬ ОБ УЖЕ

      На берегу сыром, у моря,

      Ни с чьею властию не споря,

      Жил мирно Уж. Никто не знал

      О днях его в плену у скал.

      Судьба ему крылов не дала,

      Ни ног, ни рук, ни с ядом жала,

      Ни сердца смелого в груди,

      Ни славы громкой впереди.

      Любил он солнечные блики.

      Он видел ангельские лики

      В их трепетанье на волне.

      Наверно, был бы он поэтом

      Или бродягою отпетым,

      Не будь ужом. Но он вполне

      И тем был счастлив, что порою

      Как свет он мог играть с волною,

      И греться тихо, и мечтать

      О том, что может он летать.

      «Наверно, там», – он думал робко, —

      «За морем иль за дальней сопкой

      Есть мир иной. И может быть,

      Там даже день горит иначе,

      Короче ночь, и солнце злаче,

      И берег не спешит остыть?

      Сейчас бы сильными крылами

      Подняться вверх над островами,

      Над морем всем, над всей землёй.

      И сразу мыслею одной

      Объять простор, и все красоты,

      И все туманные высоты,

      И всех свершений благодать!»

      Мой Бог! Как много он отдать

      Готов за этот миг единый

      Был рад. Но только крест змеиный

      Сильней к земле его клонил.

      И он, без крыльев и без сил,

      Кропил песок слезой печальной

      И грех эдемский, изначальный

      Влачил в сырые кельи скал

      И там, свернувшись, засыпал.

      И вновь его будило солнце.

      И, разомкнув тугие кольца,

      Уж снова становился свеж

      И полон силы и надежд.

      Но как-то раз его мечтанья

      Спугнуло чьё-то трепыханье

      И чей-то стон недалеко.

      Он испугался, но легко

      Подполз с опаскою поближе

      И увидал, как чуть пониже

      Его жилища, в камнях скал

      Упавший Сокол умирал.

      Уж знал его врагом и роком.

      Напоминал он о жестоком

      Ужу всегда. Но в этот миг

      С тоскою он к земле приник;

      И сталь когтей его и крылья

      Теперь изведали бессилья.

      Ужу бы смачно, не спеша

      Подлить в последние мгновенья

      Насмешки яд. Но угрызенья

      И жалость мучают Ужа.

      И вот забыты все обиды,

      И месть, и мелочность забыты;

      И лишь в потерянных глазах

      Дрожит туманная слеза.

      – О Сокол! Бедная ты птица…

      Как умудрился ты разбиться?

      Ужели не хватило сил?

      Ужели тесно в небе стало?

      Ужель высоки слишком скалы? —

      Так Уж у Сокола спросил.

      Но тот, на свет зрачком сверкая,

      Сказал: – Паденья я не знаю.

      Смешно, змея, ты говоришь.

      И в небе не было мне тесно,

      Мильонам крыл там хватит места

      Кругом,