Страсть на предохранителе. Владимир Колычев

и задумалась.

      – Это вы меня спрашиваете?

      – Да, постарше. Голос у него погуще. Сам такой!.. – Женщина подняла руку, в которой держала поводок, и крепко сжала кулак.

      – Из полиции?

      – Ну да, из полиции.

      – Удостоверение вы у него не спрашивали?

      – Нет. Сейчас спрошу!

      – Как вы спросите? – полюбопытствовал Максим.

      – Да очень просто. – Женщина подтянула к себе собачку, взяла ее на руки так, как будто собиралась бросить на Максима, и заявила: – Ваше удостоверение!

      Болонка грозно тявкнула, подтверждая всю серьезность намерений своей хозяйки.

      Малахов выслушал Павлова, хмыкнул и спросил:

      – Значит, душа у тебя в пятки ушла?

      – И разрыв сердца едва не приключился.

      – А сотрудника нашел?

      – Дворника нашел, с которым он разговаривал. Этот поумней оказался.

      – Неужели удостоверение спросил?

      – Нет, он под камеру его подвел. – Павлов открыл папку, вынул оттуда лист бумаги с портретом.

      Качество паршивое, ракурс – половинка анфаса, но человек со снимка все-таки должен был поддаваться идентификации.

      В подтверждение этому Павлов представил еще одно фото с видеокамеры.

      – А это он же в больнице. Каштанов Эдуард Константинович, восьмидесятого года рождения, не судим, приводов не имеет. Называет себя женихом Дарьи Ропотовой. Кстати, Юлия Завадская это подтверждает.

      – Завадская, Завадская… Интересно девки пляшут, у одной жених, у другой любовник, а сами как беспризорные, – рассматривая портрет Каштанова, проговорил Малахов.

      На снимке с больничной видеокамеры он получился значительно лучше. Крепкий на вид мужчина, плотный, черты лица жесткие, но глаза не злые, хотя взгляд далеко не самый добрый. А какой может быть взгляд у мужчины, чью женщину искалечил какой-то ублюдок?

      – Или Каштанов был с ними?

      – Нет, на службе он был. Аварийная бригада райгаза. Утром сменился, позвонил Ропотовой, а ему ответил следователь Мамонов. Приехал в больницу, а там!.. И никто ничего не может сказать. Пришлось ему брать все в свои руки.

      – А ведь он тебя опередил.

      – Ну да, получается, что так.

      – Ты с ним говорил?

      – Да, там же, в больнице с ним и пересекся. Положительный такой мужчина. За Дарью свою очень переживает.

      – Про деньги от Антонова он знал?

      – Да вот с этим как-то не очень понятно.

      – Что именно непонятно?

      – Не знает он ничего про деньги. Отец Ропотовой не нуждался в операции. То есть проблемы с сердцем у него имелись, но вопрос об операции не стоял.

      – Так, может, и не было никаких денег?

      – Завадская про них ничего не говорила.

      – Может, Антонов соврал?

      – Зачем?

      – Вот и я думаю: зачем?

      – Тут еще один не совсем понятный момент. Ропотова уезжала с вещами. У нее в машине два чемодана в багажнике и дорожная сумка. Каштанов ничего не знает.

      – Может, она от него сбегала?

      – Не знаю. Завадская не слышала,