Персональная ловушка Милтона. Алёна Александровна Комарова

дыра затягивает в неизвестность все вокруг. Вот оно затянула Вадима. Посуда полетела внутрь, обгоняя мебель. Стены надвинулись, и их поволокло вместе с окнами и дверями. Сейчас потянет ее. Она увидела, что ее руки вытянулись, стали эластичными и длинными. Их засасывало в белый круг дыры.

      Мягкое нежное прикосновение к руке вернуло ее в реальность.

      Приходя в себя, Алла открыла глаза (вроде все стоит на месте, не плывет), поглядела на руки, которые совершенно неэластичные и недлинные, а обыкновенные, ее родные. Вадим нежно погладил и сжал пальцы. Алла подозрительно взглянула на тарелку с недоеденными котлетами, кажется от них у нее головокружение. Способность мыслить вернулась: «Малевич нарисовал «Черный квадрат».

      – Потом Субботин, послал меня на процедуры во все четыре стороны. Может он пьяный был. – предположил Вадим – Или еще хуже… Только я ничего не понял, удивился, но остался околачиваться возле процедурного кабинета. Ни Олега Владимировича, ни Вероники, ни деда Перта, я не видел – он задумчиво помотал головой, глядя на жену.

      – Глупость какая-то. Что он хотел сказать? Это как несуществующая фраза. Такого не может быть. Не бывает в природе.

      – Что?

      – Малевич. Он не рисовал белый круг.

      – Я не интересуюсь живописью Малевича.

      Аля подумала и сообщила, объясняя далекому от искусства мужу:

      – Белый круг, это противоположность черного квадрата.

      – Да, бог с ним: квадрат, круг, да хоть трапеция. Субботин сказал глупость, может был под кайфом.

      Алла скривилась, погрызла ноготь:

      – Противоположность. Есть предположение, что «Черный квадрат» скрывает под собой другую картину. То есть, там нет пустоты. А ты знаешь, что Петр Васильевич пишет картины? Он художник.

      – Я даже видел его художества. – Вадим забрал ее руку ото рта и спросил – что сказали в полиции?

      – Мне там вроде не поверили.

      Она достала телефон с кармана, и он, тут же исчез в огромной ладони Вадима, и перекочевал в карман джинсов.

      – Не надо было Вите грубить, непонятно что он за человек. Все время улыбается. Толи скрывает за улыбкой настоящую натуру и пытается войти в доверие, толи на самом деле человек веселый. Друг или враг.

      – Ты меня совсем запугал. А может здесь везде друзьям? А, Вадим? – Она, не дожидаясь его возражений, продолжила – с полицией разговаривала, чувствовала себя последней идиоткой. Мне муж сказал то, муж заметил это. А капитан в это время у виска пальцем крутил. Хочется надеяться, что это нам все… показалось.

      – А укол в плечо? Мне померещилось, или тебе померещилось? Друзья не выпускают нас в город. Да? От доброты душевной? А Алевтина Ивановна уехала домой, причем полностью раздетая, в крайнем случае, только в сорочке. Да?

      Она молчала, приступив к обгрызанию ногтя. Вадим знал, что его слова дошли до ее сознания, но не мог понять, почему она сопротивляется действительности, не хочет верить. Боится поверить?

      Паника и страх отступили, и пришла злость, защитная реакция организма на постоянный