Становясь Лейдой. Мишель Грирсон

могут отрасти снова. Кожу, наверное, надо разогревать. Хорошенько ее растирай и молись, чтобы синева поблекла, jente.

      Маева кивнула, зная, что синева не поблекнет. Как скрыть от мира такой очевидный изъян?

      Хельга подхватила родильный стул и ворох залитых кровью простыней.

      – Будешь делать похлебку? – Она указала кивком на плаценту. – Матерям после родов полезно. Укрепляет здоровье, отгоняет недуги. Защищает от сглаза и зла.

      Маева судорожно сглотнула и покачала головой, борясь с новым приступом тошноты:

      – Но… «рубашку» оставьте мне.

      Старуха хмыкнула – то ли неодобрительно, то ли похвально, Маева так и не поняла – и бросила на кровать крошечный сверток из тонкой кожи.

      – Как скажешь.

      – Takk skal du ha[4], – тихо проговорила Маева. – Мой муж даст вам денег.

      Хельга снова хмыкнула и отмахнулась, но, перед тем как уйти, еще раз взглянула на новорожденную малышку.

      – Она будет жить, она сильная. Ты пока что ее никому не показывай, да? И пеленай потуже. Не забудь зашить в подол кусочек серебра, иголку или монету. Чтобы отвадить huldrefolk[5]. – Старуха пристально посмотрела на Маеву.

      Маева моргнула, словно не поняла, о чем речь.

      Это слово она уже слышала раньше; так ее за глаза называли здешние церковные кумушки, шептавшиеся у нее за спиной в те редкие разы, когда она приходила на рынок. Полуженщина-полутролль. Подозрительно красивая девушка, прячущая под юбкой коровий хвост. Хотя после сегодняшней ночи повитуха уж точно не станет верить подобным слухам.

      – God natt[6], Маева Альдестад.

      Старуха вышла за дверь и побрела вниз по лестнице, сгибаясь под тяжестью своих мешков.

      Маева затаила дыхание, прислушалась.

      Тихо-тихо, вполголоса, отцу передали известие о дочери.

      Волк

      Волк наблюдал, затаившись в высокой траве на опушке леса. Пристальный взгляд звериного глаза был прикован к полутемному дому.

      Он был рабом запаха крови. Этот запах принес ему ветер, заставил мчаться вперед, следуя знакам-подсказкам, своему волчьему чутью. По лесам и лугам, через реки и горы, временами по много дней кряду, он шел по следу. Он не спал и не ел. Все остальное уже не имело значения.

      Небо вспыхнуло зеленоватым свечением, свет изогнулся дугой, опустился к самому дому, окутал его водянистым мерцанием. Ветер пронесся по верхушкам деревьев, раздувая небесные юбки северного сияния. Верный знак, что ребенок родится сегодняшней ночью. Волк втянул носом воздух. Дом источал отличительный запах – аромат ее тела, не звериного, но не совсем человеческого. Запах моря. Внутри, в нижней комнате, человек нервно расхаживал из угла в угол, то и дело останавливаясь у окна. Его лицо, заросшее бородой, хмурилось от беспокойства.

      Муж. Слово всплыло откуда-то из глубин естества. Волк стиснул зубы.

      Хриплые вскрики и стоны, доносившиеся из дома, отзывались в нем дрожью, пробегающей по хребту. Или, может быть, это был призрачный след от руки, гладившей его по спине.

4

Большое спасибо (норв.).

5

Скрытый народ – волшебные существа из исландского фольклора, всякая мелкая нечисть.

6

Доброй ночи (норв.).