Солнышко мое. Виктория Анатольевна Дунайцева

этот момент Павел неожиданно выхватил у Женьки подаренный ей букет роз и с силой разломал цветы пополам. После чего выкинул их в стоящую рядом урну.

      – Вот так, – удовлетворенно сказал парень.

      Девушке стало очень жаль красивые цветы, которые только что были у нее в руках, а теперь поломанным веником находились в урне.

      – Ах так! – взвилась Женька. – Не хотел по хорошему, будет по плохому. Пошли Николай! – скомандовала Женька и они вошли с ним в общежитие, больше не замечая Пашку.

      Томочка и Надежда стояли в оцепенении. Они были в шоке от разыгравшейся на их глазах драмы. Затем Томочка извинившись достала один ярко-красный розовый цветок и вставила его себе в волосы. Улыбнулась и побежала за Женькой. За ней собралась и Надежда, но увидев больные глаза Пашки, осталась с ним. В это время ее измученное любовью сердце болело и переживало вместе с парнем. Она жалела его, как своего глупого, неразумного сына или на худой конец, как младшего брата.

      Женька вошла с Николаем в комнату и стала накрывать на стол.

      – Эх Николай, Николай, что же ты наделал, – сказала она, – Нужно было предупредить. Я бы встретила тебя в Москве и мы бы спокойно погуляли.

      – Знаешь, Женя, за свою самку нужно бороться, – высокомерно сказал парень.

      – За самку может быть и нужно. Только, Николай, человеческая самка не бессловесная тварь, и сама решит с кем ей жить и дружить. Понял? – отбрила его девушка.

      Потом они немного поболтали, и Женька вызвалась проводить его до электрички, пообещав, что они обязательно встретятся на нейтральной территории.

      На лестнице общежития Пашки уже не было. И Женька расстроилась. В душе она надеялась, что Пашка отойдет от своей ревности, придет к ней и они помирятся.

      Николай ей совсем не нравился. Была в нем какая-то бесцеремонность. Иногда его манера поведения напоминала Томочкиного Давида. Женька удивилась, что за полтора года переписки не замечала в Николае его высокомерия. Он хорошо мог высказывать свои мысли на бумаге. И с его мнением, чаще всего, Женька соглашалась. А сейчас перед ней был совсем другой, взрослый и агрессивный, абсолютно чужой ей человек.

      Показалась электричка на Москву. Николай схватил Женьку в охапку и крепко поцеловал. На ее губах остался мокрый отпечаток Колиных губ. Женьке стало неприятно.

      – Коль, я не потерплю такого обращения со мной. Больше никогда такого не делай, – строго сказала она.

      Тот вольяжно хлопнул ее по попе и сказал:

      – Все вы женщины одинаковые. Вам нравится такое обращение и ты, Женя, такая же как все. Можешь не выпендриваться и не притворяться.

      Он запрыгнул в электричку.

      – Ты все равно будешь моей, не сегодня, так завтра! – крикнул он ей перед тем как двери электрички захлопнулись.

      Женька брезгливо вытерла свой рот, вспомнив сухой и жаркий Пашкин поцелуй. Целовались они с ним всего лишь один раз на Новый год. Больше Пашка себе вольностей не позволял. Обнимать, обнимал, а целоваться не лез. Ждал, когда Женька сама созреет для более серьезных отношений. И вот теперь они поссорились…

      "Ничего,