Они и мы – сволочи и сволочи. Милан Джурджевич

продолжил я.

      – Не совсем так, – отвечал на моё обвинение главный врач. – Ситуации бывают разные. Некоторые пациенты сами приезжают к нам на отдых и реабилитацию, других оформляют родственники. Вот как раз во втором случае и приходится обеспечивать не только безопасность, но и круглосуточный контроль над перемещением таких вот постояльцев нашего учреждения. Потому что они недееспособны и, оставшись одни, могут заблудиться или даже погибнуть. А наша остановка – это своеобразный островок спасения именно для таких пациентов.

      Данный ответ полностью устроил всех нас. Ещё около двух часов мы ждали свою машину и беседовали со Степаном Витальевичем. Много интересных историй, достойных целой книги, рассказал он нам в тот день. Уезжая, я поинтересовался здоровьем Аллы Евгеньевны.

      – Ф20, а может быть и Ф22, – ответил загадкой Степан Витальевич и, видя моё недоумение, продолжил, – это обозначение диагноза по международной классификации болезней. В силу принципов врачебной этики я не могу вам сказать что-либо ещё.

      Я всё понял, и больше мы эту тему не поднимали.

      Мы уезжали из санатория, испытывая смешанные чувства. С одной стороны нам поскорее хотелось вырваться из этого странного места, но с другой, за эти пять дней нашего пребывания здесь, мы по-другому стали смотреть на некоторые вещи, стали больше ценить свою жизнь и жизнь близких нам людей. Выехав за территорию санатория, наша машина быстро помчалась вдоль длинного забора. Обернувшись напоследок, я увидел одинокую остановку, тоскливо смотрящую нам вслед. Ловушка была пуста. Закрытый для посторонних глаз мир прощался с нами. Навсегда ли?

      Отцы и дети

      Меримац оставил сына на объекте, а сам пошёл распечатывать проект расстановки мебели. Всё-таки неудобно постоянно держать в руках планшет, когда вокруг ведутся пыльные черновые работы, да и пометки удобнее делать на бумаге. В ходе ремонта заказчик изменил проект расстановки мебели, поэтому уже смонтированные розетки стали недоступны, и Меримац-младший получает задание от своего отца – перенести блок из четырёх розеток левее на пятнадцать сантиметров, на ту же высоту, которая составляла тридцать сантиметров от пола.

      Молодой человек с явным удовольствием смотрел на проделанную им самим работу. Четыре розетки всё ещё не теряли надежду, что они займут достойное место на стене и будут смонтированы мастером идеально ровно. Но их надежды рухнули в тот самый момент, когда Меримац-младший с чувством полного удовлетворения от проделанной работы, произнёс: «И так сойдёт. Теперь можно и отдохнуть».

      Розетки так и остались красоваться на стене, замерев в кривоватых позах недовольства.

      А тем временем Меримац Меримцович в приподнятом настроении возвращался на объект, новостройку в одном из районов Москвы. Вот уже год, как он работал вместе со своим сыном – Меримацом-младшим. За эти годы мастер пытался передать все свои знания и мастерство любимому наследнику. Ведь много лет