Ворону не к лицу кимоно. Тисато Абэ

пользовалась никогда. Да и смешиванием никогда не занималась.

      Потрясенная Масухо-но-сусуки заявила, что это, должно быть, шутка.

      – Неужели восточный дом не может себе этого позволить?

      – Прошу прощения! – громко вмешалась Укоги, видимо, не выдержав презрительных взглядов.

      – Благовония госпожи благородные, секрет их изготовления передается из поколения в поколение. Полагаю, госпожа просто не задумывалась об этом, так как привыкла ими пользоваться.

      – Но как же она ни разу не занималась смешиванием благовоний?

      – Это странно для девушки из благородного дома Воронов! – перешептывались придворные дамы из Осеннего павильона.

      Асэби, покраснев, потупилась, но Укоги, кажется, не собиралась отступать.

      – Наша госпожа не очень крепка здоровьем. Поэтому ничего удивительного в том нет.

      Придворные дамы обменялись удивленными взглядами: мол, и что с того? Атмосфера создалась странная, но тут, проявив понимание, тему сменила Кикуно.

      – Госпожа слаба здоровьем – наверняка это оттого, что плохой воздух застоялся. Совсем скоро праздник хиина, ей должно стать лучше.

      – Конечно, очищение Дня Змеи, праздник Дзёси! [6]

      Про это Асэби знает. Во время церемонии очищения Дзёси скверну с тела переносили на кукол и сплавляли их по воде. Этих кукол каждый для себя изготовлял заранее, а некоторые носили их при себе.

      Кикуно, увидев, что лицо Асэби просветлело, видимо, успокоилась и опять начала нахваливать свою госпожу:

      – Госпожа Масухо-но-сусуки так прекрасно изготавливает кукол хиина!

      – Ах, что ты такое говоришь, гадкая Кикуно!

      Масухо-но-сусуки засмеялась в притворном недовольстве, а Асэби, обрадовавшись, что может поучаствовать в разговоре, вставила словечко:

      – Я тоже их хорошо делаю! У меня куколка с собой!

      Она не обратила внимания на недоуменные лица дам: «С собой?» – и с теплым чувством достала из-за пазухи скромную куколку.

      – Кукла ведь отгоняет злых духов, вот я и ношу ее обычно с собой как оберег…

      На этом месте, видимо, не сумев сдержаться, одна из дам прыснула в веер. Вслед за ней захохотали и другие.

      Асэби вздрогнула и вытаращила глаза, одна в этом водовороте хохота. Судя по тому, как потупилась побледневшая Укоги, Асэби поняла, что смеются над ней. Но она не понимала, что тут смешного.

      – Наверное, это хиина для церемонии очищения на воде, которую устраивают вороны-простолюдины? – со смехом спросила старуха из Зимнего павильона.

      Воронами-простолюдинами – яма-карасу – называли простых людей, носивших грубые одежды, в отличие от аристократов рода ятагарасу, которых титуловали благородными воронами – мия-карасу. Услышав слова «вороны-простолюдины», Сиратама, даже не улыбнувшись, презрительно отвернулась. Но почему дама-нёбо так сказала?

      – Мы, благородные вороны, во время церемонии очищения в День Змеи не совершаем таких простеньких действий. – Все еще смеясь, замахала веером на своих дам Масухо-но-сусуки,

6

В современной Японии – один из пяти сезонных праздников. Традиционно проводился в третий день третьей луны, сейчас празднуется 3 марта как Праздник девочек, Хинамацури.