Военспец. Чужое лицо. Юрий Корчевский

договорено. Как только голова колонны подойдёт, поедешь впереди. При встрече с польским дозором постарайся их заболтать, пароль назови, а хочешь – руби всех в капусту. Только условие одно.

      – Какое? – Глаза есаула в предвкушении сабельной рубки уже хищно горели.

      – Чтобы ни один из них не ушёл, своих предупредить не смог.

      – Принимается.

      – Как войска к Кремлю подойдут – к Спасским воротам, попытайся подъехать спокойно да напади внезапно. Надо, чтобы ляхи ворота закрыть не успели.

      – И это сделаю! – Есаул молодцевато огладил усы.

      – И личная просьба у меня.

      – Сказывай!

      – Лошадь бы мне да саблю – сам хочу поучаствовать.

      – С саблей проще. Вон в углу стоят пики, и там же – сабли, выбирай. А вот с лошадью хуже. Своего коня подобру ни один козак не отдаст, а заводных нет.

      Есаул вышел из избы. Андрей при неверном свете свечи выбрал себе саблю – козачью, видавшую виды, с зазубринами на лезвии. Для одного боя вполне сгодится. Он нацепил ножны на пояс, выхватил саблю и взмахнул ею в воздухе. Из ножен клинок выходил легко. Он вернул саблю в ножны и вышел из избы.

      Есаул стоял у рогаток, окружённый козаками.

      – Это свой, из москвичей, боярин. Слушаться его, как меня! – распорядился есаул.

      Хоть и далековато было до козаков, метров десять, но Андрей сказанное услышал. Боярином он не был, но разубеждать есаула и козаков не стал – больше уважать будут. Хотя что скрывать – лестно было. Стало быть, сумел внушить сотнику, что не простой он горожанин.

      Вскоре послышался глухой шум – к заставе приблизилось большое войско.

      – Убрать рогатки, – распорядился есаул.

      Козаки растащили в стороны загромождение, освободили проход. Из темноты, на освещённую факелами площадку перед заставой выехал дозор, держа наготове оружие. Из-за них выехал на коне князь Куракин. Андрей подбежал к нему:

      – Всё готово, князь, застава наша.

      – Передай есаулу – пусть со своими людьми вперёд едет. И ты веди по улицам, что разведал.

      – Коня у меня нет, князь.

      – Коня проводнику! – распорядился Куракин.

      Привели коня. Андрей вскочил в седло.

      – Мыкола, едем. Я впереди, ты рядом. Если на польский дозор наткнёмся – руби.

      – Слушаюсь!

      Козаки вмиг вывели коней, которых до того держали за избой заставы, и взлетели в сёдла. Тронулись.

      Андрей и Мыкола ехали бок о бок. Москва уже спала, не светились окна, на улицах было пустынно.

      За козаками ехала конница, шли пешцы. Странно и волнующе было ощущать за собой грозную силу в несколько тысяч человек.

      До Красной площади добрались без стычек. И тут произошла первая осечка: ворота были заперты, и только по стенам расхаживали караульные. Ни одному из отрядов не удалось проникнуть в Кремль, но все двенадцать ворот были блокированы подошедшими войсками. Видимо, князь Куракин имел на этот счёт указания.

      – Никого не впускать и не выпускать! – приказал он. – Птичка в клетке!

      Войска привычно расположились на площади,