Тонкий лёд. Юлия Цыпленкова

давний друг, останется здесь до самой свадьбы, и ему я могу доверить вас. Отдайте ему, к примеру, третий и шестой танцы. Так впечатление, будто я держу вас под строгим надзором, смягчится и не даст лишнего повода для сплетен.

      – Хорошо, Аристан, – покорно согласилась я. – Третий и шестой танцы за агнаром Наэлем.

      – Пожалуй, я подберу вам еще одного кавалера, – произнес диар. – Оставьте для него местечко в вашем списке.

      – Мой список не так велик, чтобы для еще одного кавалера не нашлось в нем места, – усмехнулась я. – Вы, папенька, Арти, да агнар Наэль. Пусть будет восьмой танец.

      – Пусть восьмой, – согласно кивнул диар. – О своих намерениях я объявлю в начале вечера. Тянуть ни к чему. Не смею вас больше задерживать, отдыхайте. – И вернулся к своему знакомому.

      Я, проводив диара взглядом, повторила вслух:

      – Список, – хмыкнула и направилась в сторону своих комнат.

      Однако уже через несколько шагов остановилась, представила, как д’агнар Альдис поведет меня под руку через весь зал, подумала, сколько глаз будут меня оценивать в это время и протяжно вздохнула. Угасшие, было, тревоги вернулись с новой силой, и в свои покои я почти бежала, намереваясь подпереть изнутри дверь тяжелым креслом и сказаться умирающей. Да, именно так.

      Конечно, я не подперла дверь креслом, как не спешила умирать. Да даже если бы я захотела это сделать, мне бы не позволили два непоседливых создания, ворвавшихся громкоголосым вихрем в мои комнаты. Мели и Тирли под предводительством моего неугомонного братца не дали мне, кажется, ни минуты покоя, отвлекая от тяжких мыслей. И к тому моменту, когда явились горничные, чтобы одеть меня к балу, я хохотала, завалившись на кресло, глядя на уморительные гримасы сестриц, изображавших чванливых гостей, за которыми бегали по очереди подглядывать.

      Хвала Богине, до оговоренного часа мне не нужно было находиться рядом с его сиятельством, и своих гостей он встречал в одиночестве. После прислуга провожала прибывших агнар по их комнатам, где те могли отдохнуть и подготовиться к балу. За мной должен был явиться сам диар и сопроводить в залу. Брат и папенька последуют за нами, это тоже было оговорено. Пока же я, как и все, кто собрался в поместье диара Данбьергского, – начала облачение в свое бальное платье.

      Ох, Мать Покровительница, что это был за наряд! Инар Рабан постарался на славу. Платье имело знакомый оттенок, идеально подходивший к моим глазам и делавший их ярче и выразительней. Оно было расшито серебром, не имело особой вычурности, но кажущаяся простота наряда была обманчивой. Он был великолепен! Мне понадобилось несколько минут, чтобы перестать взирать на него с благоговейным трепетом.

      Этот наряд мне доставили за два дня до бала. Стоит ли говорить, что привез платье лично инар Рабан? Почтенный мастер с плотоядным видом следил за мной, пока я ходила вокруг очередного шедевра портновского искусства. После, когда я шумно вздохнула, отмер и спросил:

      – И что вы скажете, агнара Берлуэн?

      – Словно цветущий сад, – ответила я,