Собрание творений. Том IV. Аскетическая проповедь. Святитель Игнатий (Брянчанинов)

имели о законе Божием превратное понятие. Занимаясь изучением закона только по букве, а не опытно, не исполнением закона, они стяжавали не смирение, в которое приводится человек истинным познанием Бога, – необыкновенную напыщенность и надменность. Обрядовым и прообразовательным постановлениям они придавали гораздо большую важность, нежели какую следовало им давать, а заповеди Божии, составляющие сущность закона, оставляли без внимания. Извратив значение закона сообразно своему лжеименному разуму и развращенному сердцу, они, в то время, как служили и угождали единственно самолюбию, ошибочно для себя и для других представлялись служащими и угождающими Богу. Они стремились служить и угождать Богу исполнением своей воли и своих разумений, признавая их наверно добрыми и истинными, что неестественно для падшего человеческого естества, а не тщательнейшим исследованием и исполнением воли Божией. При таком образе деятельности человек почти постоянно делает зло, признавая его добром, а когда делает и добро, то делает его из себя, почему приписывает его себе, как приписывал фарисей. При этом самое добро делается причиною зла, вводя в человека самомнение, насаждая, питая и возращая в нем пагубнейшую из страстей – гордость.

      К совершенно другим последствиям приводит жительство по заповедям евангельским. Положивший себе в цель жизни исполнение воли Божией старается подробно и с точностью узнать эту всесвятую волю посредством тщательнейшего изучение Священного Писания, особливо Нового Завета, посредством чтение отеческих Писаний, посредством беседы и совещания с преуспевшими христианами, посредством исполнения евангельских заповедей и наружным поведением, и умом, и сердцем. «Закон свободы, – сказал преподобный Марк Подвижник, – разумением истинным читается, деланием заповедей разумеется, исполняется же щедротами Христовыми»[55]. Когда христианин начнет жительство по воле Божией – благой, угодной и совершенной[56] – или по заповедям Нового Завета, тогда внезапно открывается ему падение и немощь естества человеческого[57]. Немощь не позволяет ему исполнять чисто и свято заповеди Божии, как того требует Бог, а падение противится, часто с величайшим ожесточением, исполнению заповедей Божиих. Оно хочет и требует, чтоб исполнялись падшая воля и падший разум человеческие. Стремления этой воли и представления этого разума облекаются во все виды возвышеннейшей правды и добродетели. Познание внутренней борьбы, обличение и обнаружение живущего внутри греха, познание его насильственной власти над благими произволениями и стремлениями доставляют христианину правильное понятие о себе и о человечестве. Он видит падение человечества в себе; он видит из собственных опытов невозможность возникнуть из этого падения при одних собственных усилиях; он стяжавает истинное смирение, начинает приносить Богу теплейшее моление о помощи и заступлении из сердца сокрушенного, которому всегда внимает Бог. Научи

55

О законе духовном, гл. 32.

56

Рим. 12, 2.

57

Прп. Симеон Новый Богослов. Главы деятельные и богословские, гл. 4. Добротолюбие, ч. I.