Десять тысяч восемьсот секунд. Юлиса Вайт

>

      – Это ещё кто?! – Недовольно спросила женщина.

      От её резкого голоса девочка, стоящая рядом с офицером, прижалась к нему и задрожала сильнее, чем от мороза, на котором пробыла полтора часа.

      – Расскажу позже. – Спокойно ответил мужчина.

      Он огляделся, ища своих детей. Но в кухне были только его жена и тёща.

      – Ты голодна, наверно? – обратился офицер к девочке.

      Мужчина подвёл ребенка к столу, ещё усыпанному мукой и заготовками лепёшек. Некоторые были уже приготовлены, они лежали стопкой на тарелке. Оторвав часть горячей лепёшки, он протянул её девочке.

      – Это ещё что?! Я на неё не готовила! – Снова возмутилась женщина.

      – На меня тоже не готовила? Вот, представь, что я съел. И молоко выпил тоже я. – Налив из кувшина свежее молоко в чашку, он уверенно протянул её девочке и сказал:

      – Не бойся. Теперь будешь жить здесь. Ешь и пей спокойно.

      Женщины удивлённо переглянулись, что-то прошептав по-абхазски. Жена подошла к мужу, уперев руки в бока.

      – Халид, послушай, она не может жить с нами! Я не знаю, как прокормить наших пятерых, а ты мне чужую девчонку привёл! Да и куда я ей постелю? Халид, послушай, отведи её обратно!

      – Асида будет жить с нами. Это не обсуждается.

      Женщина хотела ещё что-то возразить, но увидев взгляд мужа, полный решимости, лишь произнесла выдохнув:

      – Хорошо. Только спать будет на полу в кухне. И ещё она должна помогать по хозяйству.

      – Постели ей вблизи печи, чтоб теплее было. – Сказал Халид и прошёл в комнату.

      Женщина недовольно взглянула на девочку лет одиннадцати, сидевшую за столом с опущенной головой. На ней было серое пальтишко в заплатках, а на ногах виднелись тёмные, тонкие чулки и ботинки, явно не подходившие для декабрьского мороза. Дрожащими ручками она подносила лепёшку ко рту и медленно жевала, наслаждаясь вкусом горячего хачапури.

      – Аллах, вот только её нам и не хватало! – Пробурчав, женщина продолжила заниматься приготовлением ужина. Так Асида попала в семью абхазского офицера.

      Абхазия. 1949 год.

      Прошло семь лет, но в жизни Асиды значительных перемен не происходило. Каждое утро она просыпалась раньше всех. Прибрав постель и переодевшись, девушка быстро шла в кухню. Позавтракав кусочком хлеба и запив его чашкой ахарцвы, она выходила из дома. Так как наступало лето, Асида ходила босиком. Да и одежду носила своих названных сестёр. Ведь никакие мероприятия девушка не посещала, впрочем, как и школу. А если к ним приходили гости, что бывало редко, Асиде разрешалось надевать одно из двух, специальных платьев сестёр, причём предназначались они только особым поводам – свадьбам и похоронам.

      Сначала Асида отправлялась в сарай, выгоняла коров на луг, затем меняла воду курам, уткам, гусям, свиньям. Подсыпала зерно, чистила клетки. После этого она отправлялась в огород проверять посевы. Ближе к обеду девушка возвращалась домой и помогала в приготовлении еды, стирала бельё, если нужно было – подметала весь двор.

      Она старалась не злить сестёр и их мать Гуашахан, так как в наказании они могли быть суровы. Однажды Асида приготовила подгоревшую кашу, за что была принуждена есть её одна три обеда подряд. А ещё, будучи ребенком, Асида забыла пригнать коров с луга. Старшая сестра Назира отлупила её прутом и отправила искать коров. Как-то, в наказание за провинность, девочку и вовсе оставили без ужина и отправили спать в сарай, несмотря на холодную погоду. К несчастью, Халид отсутствовал в тот вечер. Он очень любил и жалел девочку, ведь она была дочерью его погибшего друга. Но, несмотря на это, всё же всячески избегал скандалов с Гуашахан. Из-за полученной травмы ноги, Халид нашёл работу ремесленника и дома бывал только вечерами или поздно ночью.

      Как-то раз, снимая высохшее бельё, Асида заметила хромающего Халида. Он шёл с небольшой сумкой, но направлялся не к дому, а к ней.

      – Оставь вещи, дочка, и ступай за мной, – негромко произнёс он и отошёл в тень деревьев, давая понять, что ждёт её.

      Асида удивилась, но повиновалась. Минут десять спустя они пересекли дорогу, ведущую в сарай и сели на заброшенной, заросшей травой лавочке.

      – Мне дали выручку за работу. Я купил сладостей, но дома их тебе не дадут. Поэтому, дочка, давай-ка вместе съедим их, – сказал Халид, вынимая из сумки небольшие свертки.

      – Дядя, я не хочу, чтобы тётушка снова злилась на Вас…

      – Это мои заботы. Ты ешь дочка, абаклауа – это очень вкусно.

      Полакомившись вдоволь, они не спеша отправились обратно.

      – Дядя… Кто же мои родители? Мне очень хочется узнать…– уже не впервые, осторожно спросила девушка.

      – Дочка, не время тебе знать это. – Ответил Халид.

      И, увидев погрустневший взгляд, добавил:

      – Но ты растёшь похожей на свою мать.

      Вернувшись домой, Халид больше не сказал Асиде ни слова. Вечером, когда она привычно омывала ему ноги, а после и его жене, Асида заметила задумчивый взгляд.

      Перед