А кто не пьет?. Сергей Смирнов

наливала им водку с томатным соком. А когда часы пробивали 6 часов вечера, сотрудники произносили:

      – Со службы!

      И получали свою порцию чистой водки.

      Рядом с редакцией была пивная. Раз в неделю туда прибегал мальчик-курьер и кричал:

      – Редакционные, на летучку!

      Четыре столика нехотя поднимались.

      Чудесное было время.

      В редакции пили из любой посуды!

      «Чернила», «Бормотуха», «Огнетушитель»… Чудесные напитки нашей молодости

      Каждый напиток достоин своей посуды. Вино разливали в бутылки ёмкостью 0,75, коньяк и водка занимали тару поменьше – 0,5 (сейчас все так и осталось), а вот чудесную золотистую жидкость чаще продавали на разлив, и цедили в трехлитровые банки. Полиэтиленовых «сосок» еще не было, зато были полиэтиленовые пакеты, в которых в очереди за разливным пивом стояли люди, чьи жены использовали весь запас банок под засолку огурцов или помидоров (мировой закусон!). Иногда такой пакет оказывался дырявым, и пиво приходилось пить по дороге домой – через дырочку. (Бегом!). Пакеты уже мало кто помнит, а вот стеклянная посуда еще в ходу. В челябинской Лаборатории живого пива время от времени торгуют пивом в старой, проверенной таре – в трехлитровых банках, к которым прилагаются сетки-авоськи. Ностальгия!

      Шпроты – мировой закусон!

      Пиво было живым. Без «консервов»! Пиво, если его не успели заранее разбодяжить, было классное! «Жигулевское», которое, как выяснилось позже, в Куйбышеве (Самара) варили по дореволюционным рецептам «баварского», вкусно пахло хлебной корочкой… Вот, правда, сортов в СССР было немного – «Жигулевское», «Ячменное», «Колос», «Славянское», «Бархатное». Больше не помню. В московском театре я как-то пил «Бадаевское» в бутылках, кажется, по 300 мл, но это было пиво для богемы. К сожалению, живое пиво быстро портилось, и содержимое булок на пятый день уже начинало подкисать. Пива не хватало, и, в то же время, нередко пиво продавалось «позавчерашнее» – парадокс.

      Пиво пили так: на края толстой, граненой кружки сыпали соль. Когда соль падало в кружку, пиво пенилось. Разливное пиво «выбрасывали» в забегаловках, в частности, в пельменных. Алкаши добавляли в пиво водку, получалась жуткая смесь под названием «ёрш». На весь Магнитогорск был один пивной бар (потом появились и другие). На две кружки пива нужно было обязательно взять закуску. В бар всегда была очередь. Иногда светлого пива не было, и народу приходилось давиться «Бархатным» – темное пиво было не в почете.

      А что с вином? Здесь уже было какое-то разнообразие. «Бормотуха», «Чернила», «Огнетушитель»… О чем это? Ветераны алкогольного фронта отлично знают, что речь идет о портвейне. Напиток ужасный, но истинно народный. Веничка Ерофеев в своей бессмертной поэме «Москва – Петушки» (не читали? – жизнь прожита зря!) писал: «Мы жили душа в душу, и ссор не было никаких. Если кто-нибудь