Корона ветреных просторов. Макс Маслов

оставленный ею на тумбочке в коридоре, словно маяк, освещающий путь её отцу, наполнял заботливым теплом этот опустевший дом.

      «Даже если он мёртв, возможно, его потерявшаяся душа ищет в потёмках хоть какой-нибудь свет, – её мысли перед сном немного успокоили страдающее сердце. – Так пусть это будет свет его родного дома. Теперь опустевшего дома».

      В связи с этим она и не закрыла входную дверь, в которую так просто ворвалась Клер Фостер.

      Обезумевший крик толстушки, конечно же, разбудил Сэл, вскочившую в испуге с прогретой постели.

      Она, покинув свою комнату в одной пижаме и встав сонной завесой перед Клер, пыталась понять всё сказанное непрошеной гостьей, твердя в недоумении только одно:

      – Ты только дыши, Клер, только дыши.

      После этих слов загнанная как белка в колесе Клер без сознания обрушилась прямо на пол в коридоре. Да так, что Сэл от неожиданности непроизвольно подпрыгнула.

      Она, тут же дотянувшись до дверной щеколды, затворила входную дверь.

      Испуг, возникший внезапно, не спешил уходить прочь. К тому же лампа в ночнике отчего-то панически заморгала, словно в такт её участившемуся пульсу.

      «Впрочем, наверняка это просто плохой контакт, – думалось Сэл. – Но о чём говорила Клер Фостер?» – насторожилась она, всматриваясь в стрелки часов, висящих на стене. Циферблат показывал час ночи, но по ощущениям Сэл было уже не меньше трёх.

      Так как поднять Клер с пола, увы, не получилось, она накрыла её толстым покрывалом, прямо поверх полосатой пижамы, в которой та была, заботливо подоткнув под бока мохнатые края.

      – Так обычно в детстве делала мама, – вспомнила она.

      Размеренное дыхание толстушки говорило о том, что она жива, просто, видимо, сильно утомилась за всё это время. Растёкшаяся по щекам тушь с глаз делала её вид уж слишком комичным, и если бы на ней был розовый жакет, то это бы точно рассмешило Сэл.

      Она, дойдя до кухни, налила в гранёный стакан холодной воды и выпила его почти залпом.

      Прохлада на губах взбодрила, и сонливость отступила прочь, как мышонок, выскочивший из хлебницы, завидев её.

      – Прекрасно, – выдохнула Сэл. – Только тебя мне не хватало, – омрачилась.

      А мышонок, задиристо пропищав, нырнул за кухонный шкаф.

      – Ну хоть ты можешь есть, маленький воришка, – подметила она. – Вот поставлю мышеловку, и поймаешься, – погрозила ему.

      Хлеб, которым полакомился мышонок, конечно же, был погрызен и испорчен. Наверняка этот маленький грызун выбирал, где помягче, надкусывая со всех сторон. В такой ситуации оставалось только одно: выкинуть хлеб в мусорное ведро. Что она и сделала.

      Но в тот момент, когда её руки потянулись под умывальник, в груди что-то ёкнуло. Увидев мусорный пакет на ведре, она вспомнила о том, другом чёрном пакете с неизвестной вещью внутри.

      То, что скрыл от неё отец, наверняка лежало в родительской комнате.

      – Возможно, оно до сих пор там лежит, – подумала Сэл.

      И, повинуясь глупому любопытству, устремилась туда.

      В