Корона ветреных просторов. Макс Маслов

смердящее, как сотня мертвецов. Плоть, обтекающая каплями воды, была огромной. Им ничего не оставалось, как сорваться вплавь до ближайшего берега, что они и сделали, призывая хоть кого-нибудь на помощь. Но помощи не было.

      Существо не соизволило наблюдать за бегством в стороне, оставив лодку на волю глубоких фьордов, оно, будто тысячью змей, устремилось к спасающимся рыбакам. Вода, пронизанная неизвестной субстанцией, бурлила всплесками и потоками.

      В одно мгновение достигнув человеческих тел, нечто сцапало их, утянув клубком на самое дно.

      Простираемые из воды руки, как и обезумевшие голоса, исчезли. Теперь жизнь двух рыбаков, связанных по рукам и ногам, была под вопросом.

      Глава 4. Корона

      Мари Дженсен, аккуратно достав из своей старой сумки металлический стетоскоп, словно что-то хрупкое и дорогое, попросила немощную Глорию Берг немного оголить грудь. Глория никогда не была ворчливой старухой и всегда делала то, что ей советовала Мари. Её пальцы расстегнули верхние пуговицы тонкой сорочки, и заботливому сострадающему взгляду приоткрылся небольшой участок потемневшей обрюзгшей кожи.

      Они находились в небольшой разрисованной цветами комнате, что в вечерних сумерках пламенела закатным солнцем.

      Кресло-качалка, на котором сидела Глория, слегка поскрипывало, но при всей изношенности его буковых частей было её любимым креслом.

      По правую руку от мадам стоял незатейливый чёрный столик, на котором в витиеватых лакированных рамках красовались фотокарточки её близких и родных. По левую руку, на стене, висела картина неизвестного художника с изображением Эйфелевой башни в Париже, обвешанная искусственными жёлтыми нарциссами.

      Старая мадам словно утопала в седине своих длинных волос, лежащих на плечах, но никогда не давала Мари их остричь. Мари более и не настаивала на этом, и единственное, зачем она приходила к мадам, – это справиться о её здоровье.

      Астма одолевала её, но более того Глорию одолевали мальчишки из соседнего дома, кидавшие камушки в её окна. На этих детей она частенько жаловалась всем кому ни попадя, и только заботливая Мари сумела решить насущную проблему. Разговор с родителями хулиганов был коротким, но продуктивным.

      Приложив головку стетоскопа к груди страдалицы, Мари вслушивалась в звуки её сердца. Это сердце пожилой женщины своим глубоким биением напоминало ей сердце матери, к которой она частенько прижималась в детстве. Сколько лет прошло с тех пор, как они прекратили общаться, – не сосчитать. Хотя иногда отец Мари, Альфонсо, писал ей краткие письма, в надежде вернуть дочь под своё господское крыло. Как бы сейчас сложилась её судьба, если бы она выбрала иной путь?

      Послушав сердце немощной старушки, Мари принялась выслушивать её лёгкие.

      – Дышите, – нежно говорила она. – Не дышите.

      А Глория, смотря на неё, как заворожённый зверёк, старалась всё делать правильно.

      – Небольшие шумы в лёгких, моя дорогая, – покачала головой Мари, убирая её волосы