Единая теория всего. Константин Образцов

лясы за чашкой чая поточить. Хорошо, давай в два часа в судебно-медицинском бюро. Только не опаздывай.

      Я пообещал.

      Лев Львович тоже явился без опозданий, даже на пятнадцать минут раньше: умытый, бледный и немного растерянный, как человек, впервые за долгое время вдруг оказавшийся трезвым и подзабывший, как на самом деле выглядит этот мир. На нем был старомодный летний костюм и вязаный галстук. Мы оформили свидетельские показания, постаравшись деликатно обойти необъяснимое исчезновение подозрительных лиц и обстоятельства отпуска Льва Львовича. Потом он долго и уныло рассматривал казенные синие альбомы с фотокарточками подозреваемых, как скучающий пионер, пришедший в гости к школьной подружке и вынужденный составлять компанию ее бабушке за жидким чаем и просмотром семейных архивов.

      – Никого не узнали?

      Он покачал головой.

      – Одна женщина похожа вроде на нашего главбуха, Ирину Петровну, но та, что на фотографии, посимпатичнее.

      Я не особо рассчитывал на иной результат, поэтому сдал альбомы в архив, отвел Льва Львовича в информационно-аналитический отдел на первом этаже и наказал быть внимательным и не торопиться.

      – Спешка нам ни к чему. Постарайтесь добиться максимального сходства, это чрезвычайно важно.

      Напутствовав его таким образом, я взял потрепанную боевую «копейку» своего отдела и поехал на Пискаревку.

      Машина стояла полдня на солнечной стороне улицы, и внутри можно было бы с успехом запечь карася. Я открыл все окна, но снаружи в салон лезли только асфальтовый жар, душная пыль и выхлопные газы автобусов и грузовиков. Через четверть часа, что заняла у меня дорога до Бюро судебно-медицинской экспертизы, я пропотел, прожарился, прокоптился и запылился вдобавок, будто ехал не в машине по городу, а верхом гнал стадо мустангов по выжженной прерии.

      Достойная пара почтенных экспертов поджидала меня неподалеку от входа в бюро, с удобством расположившись под сенью деревьев, высаженных по краю круглой площадки с аляповатой чашей пересохшего фонтана посередине. Генрих Осипович был светел и свеж, облачен в распахнутый белый халат, безупречную кремовую рубашку и, назло погоде и моде, коричневый галстук-бабочку. Он сидел на скамейке-качелях под пластиковым козырьком и курил прямую короткую трубку. Леночка устроилась рядом, скрестив и вытянув длинные тонкие ноги, бледные настолько, что отливали какой-то мертвенной синевой. На ней было короткое темное платье с белым отложным воротничком и манжетами, что в сочетании с длинными черными волосами и худым остроносым лицом делало ее похожей на обитательницу местного морга, которую временно вернул к жизни и вывел из холодных подземных глубин на прогулку сидящий рядом эксцентричный ученый.

      Работа судебно-медицинского эксперта и криминалиста предполагает тесное взаимодействие, но Леночка с Левиным общались больше и чаще, чем это обусловливали их служебные обязанности, что давало некоторым досужим умам основания для предположений интимного свойства. Я этих предположений не разделял; на мой взгляд, это была дружба двух