Денискины рассказы. Виктор Драгунский

в это время, откуда ни возьмись, появились белые офицеры, их было очень много, и они начали стрелять, и красные стали падать и защищаться, но тех было гораздо больше…

      И красный пулемётчик стал отстреливаться, но он увидел, что у него очень мало патронов, и заскрипел зубами, и заплакал.

      Тут все наши ребята страшно зашумели, затопали и засвистели, кто в два пальца, а кто просто так. А у меня прямо защемило сердце, я не выдержал, выхватил свой пистолет и закричал что было сил:

      – Первый класс «В»! Огонь!!!

      И мы стали палить изо всех пистолетов сразу. Мы хотели во что бы то ни стало помочь красным. Я всё время палил в одного толстого фашиста, он всё бежал впереди, весь в чёрных крестах и разных эполетах; я истратил на него, наверно, сто патронов, но он даже не посмотрел в мою сторону.

      А пальба кругом стояла невыносимая. Валька бил с локтя, Андрюшка – короткими очередями, а Мишка, наверное, был снайпером, потому что после каждого выстрела он кричал:

      – Готов!

      Но белые всё-таки не обращали на нас внимания, а всё лезли вперёд. Тогда я оглянулся и крикнул:

      – На помощь! Выручайте же своих!

      И все ребята из «А» и «Б» достали пугачи с пробками и давай бахать так, что потолки затряслись и запахло дымом, порохом и серой.

      А в зале творилась страшная суета. Раиса Ивановна и Елена Степановна бегали по рядам, кричали:

      – Перестаньте безобразничать! Прекратите!

      А за ними бежали седенькие контролёрши и всё время спотыкались… И тут Елена Степановна случайно взмахнула рукой и задела за локоть гражданку, которая сидела на приставном стуле. А у гражданки в руке было эскимо. Оно взлетело, как пропеллер, и шлёпнулось на лысину одного дяденьки. Тот вскочил и закричал тонким голосом:

      – Успокойте ваш сумасшедший дом!!!

      Но мы продолжали палить вовсю, потому что красный пулемётчик уже почти замолчал, он был ранен, и красная кровь текла по его бледному лицу… И у нас тоже почти кончились пистоны, и неизвестно, что было бы дальше, но в это время из-за леса выскочили красные кавалеристы, и у них в руках сверкали шашки, и они врезались в самую гущу врагов!

      И те побежали куда глаза глядят, за тридевять земель, а красные кричали «Ура!». И мы тоже все, как один, кричали «Ура!».

      И когда белых не стало видно, я крикнул:

      – Прекратить огонь!

      И все перестали стрелять, и на экране заиграла музыка, и один парень уселся за стол и стал есть гречневую кашу.

      И тут я понял, что очень устал и тоже хочу есть.

      Потом картина кончилась очень хорошо, и мы разошлись по домам.

      А в понедельник, когда мы пришли в школу, нас, всех мальчишек, кто был в кино, собрали в большом зале.

      Там стоял стол. За столом сидел Фёдор Николаевич, наш директор. Он встал и сказал:

      – Сдавай оружие!

      И мы все по очереди подходили к столу и сдавали оружие. На столе, кроме пистолетов, оказались две рогатки и трубка для стрельбы горохом.

      Федор Николаевич сказал:

      – Мы сегодня утром советовались, что с вами делать. Были разные