Вовсе не сказки. Надин Баго

ни секунды, Уна выхватила банку из дрожащих ладоней и понесла её к мешку с мусором.

      – Ты больше не станешь это есть. Никогда. Мы же говорили…

      Ответом был какой-то нечеловеческий то ли вой, то ли стон. Поли вцепилась ей в волосы, едва она шагнула в гостиную.

      Уна попыталась вырваться, развернулась, споткнулась от очередного толчка. Баночка вылетела из разжавшихся пальцев и ударилась в стену, расплёскивая по ней содержимое. Сестра забыла об обидчице, кинувшись к разлитой лужице. Инстинктивно отступив назад, Уна вдруг налетела на что-то и неловко упала, задев спиной головизор.

      Прибор покачался на тонкой ножке и рухнул, проекторный конус погас.

      Охая, потирая ушибленные места, девушка поднялась на ноги.

      Звериный рёв отца потряс комнату.

      На голову Уны опустилась блестящая бита светлого дерева.

      Чёрные волосы взметнулись, череп вмялся под ударом и лопнул: во все стороны разлетелись окровавленные костяные ошмётки.

      Девушка рухнула на пол. Мёртвые серые глаза уставились в светящийся точками диодов потолок.

      Мужчина, перестав обращать на неё какое-либо внимание, отшвырнул биту, завозился у головизора. Выправив основание, он пощёлкал пультом. Смутная прерывистая картинка, видимо, удовлетворила его. Вернувшись к своему лежбищу, толстяк снова плюхнулся на него, замер, почти не моргая, вперился в экран.

      У стены, слизывая остатки слизеподобной жижи, хихикала Поли. Закончив, она совершенно остекленевшими глазами обвела комнату, наткнулась взглядом на тело сестры и икнула.

      Мать обернулась только на её прямое обращение, словно и не слышала предшествующего шума.

      – Ма-а-м!

      Пошатываясь, девица встала, подошла ближе к трупу. Присеменила и мать, непонимающе хлопая глазами. Её старческий рот с растёкшейся яркой помадой сложился в манерно-удивлённую «О».

      – Куда… куда её теперь, – Поли снова икнула, – лежит тут… Забрать хотела… Я, может, заработала, – она криво ухмыльнулась. – Да, заработала.

      – Молодец, доченька, молодец, – мать и чирикала, как воробышек. – Наверное… наверное… я не знаю… Бось, подскажи, – она обернулась к мужу.

      Тот скосил взгляд, фыркнул, почесал живот, размазывая по светлой футболке кусочки серо-розовой мозговой массы, и коротко отмахнулся.

      Мать вздохнула, отвернулась, пожевала губы, потом заметила оранжевое пятно.

      – Вот же, – она ткнула пальцем в пакет, – сегодня и сборщики будут.

      По-прежнему качаясь, Поли смотрела то на сестру, то на мусорку, потом почмокала, сглатывая мешающую слюну, и кивнула.

      Опустив держатель пониже, они вдвоём кое-как запихнули тело вниз головой в мешок, расправили стенки: ноги не влезали даже в согнутом положении. Покрутив их то так, то этак, они переглянулись, почти синхронно вяло пожали плечами и завязали стяжки как есть – бантиком на торчащих щиколотках. После вывезли мусоросборник в коридор, мать вернулась к прерванному