Поправка на ветер. Марта Яскол

уж по-мужски, не находишь?

      – Женщина того времени должна была быть сильной, – кивнула Данута. – То время было такое… сложное. Кризис, Великая депрессия, потом война…

      – Можно подумать, в наше время женщина, если она не дочь Рокфеллера и не жена арабского шейха, может себе позволить быть слабой! – хмыкнула Маруся. – А простое время бывает, по-моему, только в английском языке…

      – Но ведь хочется! Почувствовать себя маленькой девочкой, которую любят, защищают, о которой заботятся… Есть выражение – как за каменной стеной. Признайся, ты ведь тоже об этом мечтаешь?

      Маруся прикинула, хочет ли она почувствовать себя слабой женщиной по отношению к их начмеду Андрею Воронову, слегка покраснела и встряхнула кудрями.

      – У меня есть папа, с ним я всегда чувствую себя маленькой девочкой, которую любят и о которой заботятся, – сказала она, усилием воли отогнав от себя мысли о Воронове. – Правда, сейчас он далеко. А… прости, что я спрашиваю… где твои родители?

      – Погибли в автокатастрофе в тот год, когда я окончила школу.

      – Ой, прости, пожалуйста! Я очень тебе сочувствую, – смутилась Маруся.

      – Ничего. Ну, ты ведь поняла, что я говорю не об отце, – мягко улыбнулась Данута.

      Маруся решила поменять тему:

      – Интересно, а кто жил в этой квартире раньше? Чей это может быть альбом?

      – Не знаю, – пожала плечами подруга. – Думаю, в этой квартире до меня сменилось немало жильцов. Немцев, которые здесь жили, в первые послевоенные годы депортировали в Германию… Может быть, мой сосед, пан Казимир, что-то знает, его семья жила в нашем доме еще до войны. Если хочешь, я тебя с ним познакомлю, он очень интересный человек.

      Когда Маруся пришла в следующий раз, она застала у Дануты гостя – пожилого мужчину, сидевшего в инвалидной коляске. У него были пышная, посеребренная сединой, шевелюра, аккуратные усы и бородка, изрезанное морщинами лицо и улыбчивые глаза, спрятанные за толстыми стеклами очков.

      – Познакомьтесь, пан Казимир, это Мария, она работает врачом в военном госпитале, – сказала Данута. – Марыся, это пан Казимир, мой сосед, о котором я тебе говорила. – Приятно познакомиться, – улыбнулась Маруся.

      – Данута, надеюсь, ты рассказала этой милой девушке, что я несносный польский старикан, которого нужно обходить десятой дорогой? – спросил пан Казимир, крепко пожимая Марусе руку. Руки у него, как и у подавляющего большинства колясочников, были сильные. – Тем более что это нетрудно сделать, я ведь не смогу догнать. – Он с улыбкой показал на свою коляску.

      – Пан Казимир любит шутить, – на всякий случай объяснила Данута.

      – В каждой шутке есть доля шутки – так, кажется, говорят? – Пан Казимир улыбался, но его глаза за стеклышками очков оставались серьезными.

      – Говорят, что в каждой шутке есть доля правды, но и ваш вариант возможен, – ответила Маруся.

      – О, мне кажется, что у нашей новой знакомой хорошее чувство юмора! –