Сломанные часы пробили полдень. Анна Владимировна Вострикова

умирают близкие люди. Как будто с ними погибает частичка тебя, и что-то внутри рушится. В этот момент понимаешь, какое же все шаткое в этом мире: невечное, неудержимое, ускользающее. Тебе нет дела до всех этих размышлений, пока трагедия не коснется твоего плеча и не начнет камнем тянуть вниз. Рано или поздно закончится все, во что ты верил. С этого дня ты начинаешь больше ценить людей, чувства и отношения. Вещи будто становятся неважными, бессмысленными или пустыми. В такой момент только человек может помочь человеку, и я всегда находилась рядом с Томом. Иногда меня посещали мысли, что все вокруг пустое. Руки опускались. Какой смысл строить дома, если однажды они разрушатся? Писать картины, если в какой-то момент они сгорят? Для чего все это? Все, что нас окружает. Зачем? Ведь оно закончится в один день. Даже наша планета в один прекрасный день рассыплется на сотни мельчайших частиц. Для чего же я существую? В минуты таких размышлений всегда нужен человек, который напомнит тебе о смысле жизни.

      Через год, когда мне исполнилось сорок лет (к слову, Том младше меня на десять лет), у меня появился истинный смысл жизни. У нас родился сын. Мы решили дать ему имя Гани, что означает «счастливый». Пройдя нелегкий путь, пережив столько потерь, Том искренне желал сыну счастья. Гани достались от Тома его прекрасные глаза, а от меня – рыжие волосы. Ребенок подрастал здоровым, красивым и любознательным, он с легкостью перенимал то, чему его учили. Я была бесконечно счастлива, думала, что все беды, наконец-то, миновали. Но когда Гани исполнилось девять лет, наша жизнь стремительно полетела в пропасть.

***

             Том целовал меня в шею, и его быстрое горячее дыхание вызывало у меня мурашки. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Мы лежали в темной спальне на чистой белой простыне, от которой до сих пор пахло лавандой. Через открытое окно в комнату врывался свежий воздух с ароматом травы. На улице стояла теплая майская ночь, и я представляла, будто лежу на лужайке под открытым небом. Том провел пальцем по моей ноге, затем по животу и положил руку на грудь.

      – Сладких снов, лисенок.

      Том вздохнул, и я открыла глаза. Наконец-то я могла выспаться, но вдруг все желание спать куда-то пропало. Я начала размышлять о том, когда же будут готовы новые вывески для кафе-пекарен, которыми я владела. Неделя еще куда ни шло, но заказ отправили почти месяц назад! И за что платят этим людям? Мы с моей ассистенткой круглосуточно добивались, чтобы нам привезли вывески.

      Я слышала, как секундная стрелка будильника наматывает круги, как Том дышит мне в самое ухо. Это начинало раздражать. Вообще, когда бессонница, раздражает абсолютно все. И кому, как ни мне, знать об этом?

      Я аккуратно убрала ладонь Тома со своей груди и привстала на кровати. Муж перевернулся на спину, не открывая глаз, и засопел. Я накинула пеньюар и босиком спустилась на кухню. Не включая свет, я достала из холодильника йогурт и уселась на табурет. Забавно было сидеть в распахнутом пеньюаре и тайком поедать то, что припасено на завтрак.