Прощальный подарок Жужелицы. Андрей Константинович Хворостов

настоящим липовым. Этот гостинец прислали ей ещё летом из соседней области, но она его не трогала, хранила специально для Вирятина – на тот случай, если он вдруг заглянет. Берегла, хотя и не ожидала, что Павел Валентинович сделает ей предложение: зная его характер, она думала, что он будет тянуть до самой смерти…

      – Паша, не надо класть липовый мёд в чай. Это не сахар, – предупредила его Марина Вячеславовна, вынимая мокрый пакетик из своей чашки. – Можешь брать прямо из банки, как я. Уж кем-кем, а тобой я не брезгую. Надеюсь, ты мной тоже?

      Вирятин радовался, чувствуя на себе тёплый взгляд помощницы прокурора. Ему совсем не хотелось говорить с ней о смерти Дремлюгина. Лишь сделав над собой усилие, он стеснительно попросил:

      – Марина, порадуешь меня делом об убийстве Сергея Петровича?

      – Я тебе уже всё сказала. Не дам. Ириша ведь разделит судьбу мужа, и очень скоро…

      – Почему ты так считаешь, Марина?

      – Не только я, но и следаки тоже. Два с половиной года назад Дремлюгин продал пятнадцать процентов капитала «Бальзама». Перечислил он эти деньги непонятно кому через фирмы-прокладки. Иришу это заедает. Мало ей контрольного пакета! Погубит её жадность. Отчекрыжат и ей голову, вот увидишь.

      – Кто? У тебя есть догадки?

      – Те же, кто убили Сергея Петровича, – ответила она, с загадочной улыбкой облизала ложку и добавила. – У следаков на этот счёт однозначное мнение, и я с ним согласна. Это чеченцы сделали, их почерк!

      – Зачем это им потребовалось? Дремлюгин не воевал в Чечне и российскую операцию не спонсировал.

      – Не воевал, конечно… но с кадыровскими у него были общие интересы. Вот его диаспора и возненавидела. В ней же полно тайных сторонников вольной Ичкерии. Может, не все там такие, но через одного точно… В общем, Паша, не суйся в это дело.

      – Не буду.

      Марина Вячеславовна облегчённо выдохнула:

      – Правильно! Дело даже не проси. Не хочу тебя потерять. Для меня это будет страшная травма. Я больше всего на свете я боюсь, что останусь одна на старости лет. Ведь у меня нет детей, и позаботиться обо мне будет некому.

      Вирятин грустно и понимающе посмотрел на неё.

      – Обо мне тоже…

      – Мы друг другу нужны, Паша! И мы не в том возрасте, чтобы лезть на амбразуру. Тебя ведь сохранили должность. Чего тебе ещё надо? Умерь журналистское любопытство!

      – Конечно, Марина, – успокоил её Вирятин.

      – Вот, смотри, – улыбнулась она, указав на одну из папок. – Тракторист Иван Васильевич убил сына. Пальцем от гусеницы трактора. Виноват оказался покойный сторож Репин. Как тебе? Такую заметку и в Москве у тебя купят не глядя.

      – Скорее решат, что это выдумка, – хмыкнул Вирятин.

      – Что ты! Какая выдумка? Я сама была на месте преступления. Вот же дело!

      – Марина, ты это редакторам и читателям объясни. Им ведь дело не покажешь.

      – Неужели не возьмёшь?

      – Возьму, конечно, – ответил Вирятин. – Рассказывай…

      Двенадцать лет назад поздней осенью Марина