Под сенью звезд. Данил Харин

не столько обнаружить соглядатая, сколько убедиться, что его нет, что он живет в его растревоженном этим сумасшедшим днем воображении. Его взгляду вновь предстали лишь пустая улица, безмолвные пятна окон и мрачные серо-зеленые заборы. Хотя… Или, может показалось!? Нет, не показалось! За забором, в трех дворах от почтамта, мелькнули глаза на жутком безобразном лице. Не было никаких глаз! Нет, были глаза! Точно были! Злые глаза огромного обезумевшего волка.

      Сердце забилось, как паровой молот, горло снова слиплось, мешая нормально вдохнуть. Собрав в кулак всю волю, Семен двинулся к крыльцу, сосредоточив внимание на маленькой выцветшей от возраста табличке. Только бы снова не увидеть эти чудовищные глаза. До крыльца оставалось десять метров, восемь. Шаг, еще шаг…

      – Мяууу, – из под ног с визгом рванулась кошка.

      Нервы мужчины не выдержали. Крик ужаса вырвался из склеенного горла, причинив мучительную боль. Семен рванулся к двери, запнулся о низкую ступеньку крыльца и с грохотом рухнул на грязные доски.

      Секунды улетали подхватываемые порывами мокрого ветра. Растянувшийся на крыльце человек начал медленно подниматься. Из-под приклеенного ко лбу куска лейкопластыря сочилась багровая струйка крови, резко контрастируя с мертвенно бледным лицом.

      Он был на грани, ему хотелось кричать, хотелось бежать, хотелось умереть. Но больше всего ему хотелось проснуться. Да, проснуться в своей уютной комнате, потянуться, пойти сделать себе чаю с медом, закурить сигарету. Но он не проснется. Весь этот кошмар происходил на самом деле. Оборотень, спрятавшийся за забором, сожрал всех в деревне, вот почему он никого не видел. Сожрал даже собак и петухов, вот почему здесь было так тихо. Сожрал. Всех. Забыл только гребаную кошку. Сожрал и затаился в ожидании новых жертв. А сейчас уже подкрался к нему. Слюна, наверняка, капает с кривых желтых клыков, между которых застряли кусочки костей. В длинной, уродливой морде прилипли темные от запекшейся крови лоскуты кожи, покрытой светлыми волосами. Чудовище, должно быть, содрало с кого-то скальп прямо зубами…

      С пронзительным, надрывным скрипом открылась, обитая коричневым дерматином дверь.

      Семен снова, в который за этот день раз, закричал.

      – Ты чего, Семен? Семен, бог с тобой, всех детишек перепугаешь! – над ним склонился Виктор Силаев, крепкий мужичок, шестидесяти с небольшим лет.

      – Витя, почему тебя не сожрали? Нам надо спрятаться, слышишь спрятаться! – глаза Семена постепенно приобретали осмысленное выражение.

      – У-у, эк тебя приложило, – произнес Силаев, разглядывая рану на лбу Семена. – Пойдем-ка, ко мне! Леночка посмотрит.

      – Все хорошо, все живы, – прошептал Семен, обращаясь к самому себе. А затем более твердым голосом, глядя на старого знакомого, с которым не однажды ездил по делам в город, а потом сиживал за столом, ведя неспешный разговор, изредка прикладываясь к стакану с рябиновой настойкой. – Витек, все нормально. Наступил