Под сенью звезд. Данил Харин

кто и раньше.

      Воспоминания, внезапно прорвавшиеся сквозь плотную завесу забвения, заставили его поморщиться.

      – Вижу, ты все помнишь… – усмехнулась девушка, склонив голову.

      – Хватит! – человек со шрамом махнул огромной рукой, – Что предлагаешь ты?

      Он выслушал ее внимательно, (настолько внимательно, насколько позволяло пульсировавшее в висках чувство голода).

      Дослушав, он с сомнением проговорил:

      – Это достойная идея. Но на это нужно время, много времени. А они не дадут мне его.

      – Время у тебя будет, – успокоил голос, – Время – это одна из двух вещей, которую мы предлагаем тебе за твою дружбу.

      – У меня не бывает друзей, – рот скривился в недоверчивой ухмылке.

      – Может поэтому, ты до сих пор и не мог победить? – она смело посмотрела прямо ему в глаза.

      – Может быть, – сплюнул он под ноги, борясь с желанием наброситься на нее и, разорвав на части, полакомиться свежей кровью. В конце концов, любопытство взяло верх над голодом, – И что же это за вторая вещь?

      Когда человек со шрамом услышал ответ, его глаза загорелись звериным огнем, а из уголка перекошенного рта потекла слюна:

      – Я согласен! – прошипел он.

      2

      Часы на руке молодого человека, одетого в потрепанный серый пиджак и отвратительные коричневые туфли, показывали половину второго дня, а главная из двух улиц деревни была совершенно пуста. Но ни его, ни его попутчика, который выглядел еще моложе и кутался в легонькую ветровку, это обстоятельство нисколько не удивляло. Эти двое, как никто другой знали причину повального безлюдья охватившего в последнюю неделю эту, и пять соседних деревень.

      Старшего из приметной двоицы звали Максим, а точнее Ударцев Максим Юрьевич. Ему было двадцать девять. Уже шесть лет он работал следователем районной прокуратуры, был на хорошем счету у начальства и на следующий год готовился к переводу в город. Вернее готовился до того, как на него обрушилось это дело, вонявшее как перевернутый грузовик со свежим навозом. Четыре почти одновременно пропавших женщины, к которым через две недели присоединились еще пять, а потом еще три. Уже больше месяца они с напарником мотались на разбитом УАЗике по окрестным деревням, заимкам лесорубов и трижды были в ближайшей женской колонии, но не узнали и не нашли почти ничего. Ни свидетелей, ни мотивов, ни тел.

      Хлюпая по лужам, двое подошли к калитке, выкрашенной в милый, но казавшейся здесь совершенно неуместным, нежно-голубой цвет.

      – Это последний на сегодня, – покачав головой, заявил главный.

      – Но ведь только середина дня, – пожал в ответ плечами младший.

      – Поедем к себе, будем писать. До самого упора, – от мысли об огромной куче бумаг, которую нужно заполнить до послезавтра к горлу подступила тошнота. Ударцев глубоко вздохнул несколько раз, борясь с неприятным ощущением, и потянул на себя калитку.

      Не обнаружив во дворе никаких признаков злых собак, они уверенно направились к двери большого, добротного дома. По дороге следователь заметил припаркованный за сараем, на