Дом воспоминаний. Anricay

другой страны, насмешки над родословной сделали своё дело: трудно понять с первого взгляда, коренная она канадка или всё-таки русская женщина.

      – Проходи за стол, всё сейчас остынет, – Аманда повернулась к сыну с полотенцем в руках. Мать могла похвастаться шёлковыми короткими блондинистыми волосами и яркими зелёными глазами, излучающими всю свою любовь и выдающими усталость от ежедневных обязанностей. Она была настоящим лучиком солнца, всегда улыбчивой и хладнокровной в любых ситуациях. Это поражало парня: за все эти года он не припоминал, чтобы мать злилась или ходила грустной. Однако в каждой семье не без скандалов, и даже после них Аманда оставалась улыбчивой и доброжелательной. Это пугало и восхищало всех членов семьи.

      – Ты же знаешь, что не из-за пирога я приехал, – лукаво улыбнулся Кинрей, подойдя к матери. Женщина смущённо улыбнулась и протянула к сыну мокрые руки. Кин прижал к себе тело матери и снова вдохнул родной аромат волос. От Аманды всегда пахло весной, таким лёгким и нежным ароматом сирени, и Кинрей любил лишь этот единственный запах, который никогда не сможет рассеяться во времени.

      Многие знакомые Кинрея всегда путались, сколько ему лет, и каждый раз парню приходилось напоминать, что он ещё слишком молод. Двадцатилетний парень был достаточно высоким и грациозным, словно тюльпан. Так его прозвали в девятом классе из-за того, что он точь-в-точь был похож на этот торжественный и величественный цветок.

      Хейз с самого детства любил отдавать всего себя первому, кто смог бы понять его целиком. Людей манила к нему его манера поведения: рядом с ним они забывали о своих проблемах, отвлекались на его пронзительный голос и растворялись во внимательном взгляде его зелёных глаз. И всё же парень сомневался, что именно это окружение людей является нужным ему. В школе он нередко ходил один, сам ел и сам возвращался домой. В то время, конечно же, в школу ходили и Аня с Гаем, но у них были свои друзья; от этого некуда было деться, и Кин был в школе почти сам ежедневно.

      Кин не желал отпускать мать никуда и почувствовал, что она снова расплакалась.

      – Куда пропал отец?

      – После нашего последнего разговора его вызвали в Ванкувер. С того момента прошло около двух месяцев.

      Из окна подул свежий ветерок, наполнив всю кухню своим прохладным дыханием. Так они и стояли, обнимаясь, пока семейную тишину не нарушил звук ключа в двери.

      Дверь тихонько скрипнула, и в гостиную вошёл высокий широкоплечий мужчина сорока трёх лет. Его глаза медленно осматривали знакомые стены кремового цвета и высокие широкие округлённые вверху окна, на подоконниках которых буйно разрастались небольшие комнатные цветы в коричневато-красных горшках. В левом углу друг напротив друга стояли два длинных угловых белых дивана, ножки которых были увенчаны мелкими деревянными цветами – магнолиями; посредине между ними стоял стеклянный овальный столик, на котором находились пышный букет лилий и ещё тёплые кружки из-под кофе. На стене справа