Вернуть Онегина. Александр Солин

играми невинных отроков, отводит от них взгляд и, цитируя быстротекущее время, бродит по облакам, а возвратившись к героям, обнаруживает их, повзрослевших, в одной постели.

      Она никак не захотела это объяснять, а подобравшись к нему, расплющила подбородок об его грудь и пробормотала, глядя ему в глаза:

      «Представляешь, Санечка, мать думает, что мы с тобой только целуемся…»

      «Да, а мы с тобой уже давно муж и жена… – погладил он ее по голове и вдруг спохватился: – Слушай, я совсем заболтался! Расскажи о себе: как ты тут, чем занимаешься, ну, в общем, все!»

      Она рассказала ему о словах завуча, и он пришел в восторг:

      «Вот видишь, я же говорил, что ты у меня способная! Я это уже по письмам твоим понял! Учись, Алечка, учись, я так рад за тебя! Подожди, мы с тобой еще музыкой займемся, я тебе книги по искусству дам, в общем, сделаем из тебя роковую женщину!»

      «Что значит роковую?»

      «Значит, будешь всех мужчин сводить с ума, а я буду радоваться за тебя!»

      «Мне не нужны все, мне нужен только ты…»

      «Ну, меня-то ты уже свела…» – улыбнулся он, обнимая и тычась в нее под одеялом ожившей силой.

      «Мне шить очень нравится…» – заторопилась она.

      «Да, да, я уже понял, я же вижу, какие ты себе платья шьешь!»

      «Нет, я хотела сказать, что мне нравится придумывать новые платья… – освободившись от объятий, отодвинулась она и облокотилась на подушку. – Вот ты знаешь, я смотрю на женщину и вижу, какая одежда ей идет. Одной надо талию поднять, другой сделать прямые плечи, третьей бедра убрать, четвертой грудь подчеркнуть, пятой ноги спрятать, ну, и так далее… А материал! Один материал старит, другой молодит, один грустный, другой веселый… А цвет! Ведь цветом человека можно совершенно изменить! В общем, материал, цвет и фасон…»

      Он серьезно посмотрел на нее и внушительно сказал:

      «Алка, ты обязательно должна учиться дальше!»

      «Я буду, я обязательно буду, Санечка! Ради тебя буду!» – пробормотала она, проваливаясь в бездну его объятий.

      И все бы ничего, но было в их отношениях с миром одно уязвимое место – его родители.

      Недели через две после его приезда мать спросила его:

      «Что-то я тебя слишком часто с Алкой вижу. Ты чего – других девчонок не нашел?»

      «А чем она тебе не нравится?»

      «А чем она должна мне нравиться, эта малолетняя пэтэушница?»

      «Ну, хорошо, если ты хочешь, я тебе скажу: у нас с ней любовь!»

      «В смысле?»

      «Ну, любовь! Как у вас с отцом… Когда я закончу институт, мы поженимся»

      «Что-о-о? – вытаращила мать глаза. – Ты что, шутишь?»

      «Нет. Я серьезно…»

      «Серьезно? Ты серьезно? Ты в своем уме?! Ты что такое говоришь! На ком это ты женишься? На этой? На пэтэушнице? Да ты знаешь, что про нее говорят, ты знаешь?»

      «Да плевать мне, что о ней болтают!» – раздраженно откликнулся он, чувствуя себя неуютно.

      «Вот спасибо сынок, вот учудил!» – не слушая его, кричала мать.

      «Послушай…» –