Игра стрелок. Александра Ковальски

жалко мужика.

      – Жалко… – качали головами коллеги покойного.

      – Да и машина эта. Тьфу! Сколько раз писали в управление, мол дайте новую! А они все нету да нету…

      – Да у них на все один ответ. Сами на джипах катаются, а в глубинку… тьфу… Сталина на них нет!

      Так судачили водители в гараже главпочты, а старый УАЗ, глядя на них плакал подтекающим радиатором, жалея глубоко в своей железной душе, что не сдюжил, не выехал из того злополучного сугроба, что нет у него преемника, который обладал бы более мощным двигателем и шипованными колесами, а еще сидениями с подогревом, нет приемника, приспособленного, чтобы возить почту по проселочным дорогам российской глубинки…

      P.S.: рассказ написан в ответ на этот пост на Пикубу:

      https://pikabu.ru/story/broshennyie_gruzoviki_pochtyi_rossii_v_moskve_7792106

      Последнее пристанище победителей

      ***

      Ветер трепал русые с проседью волосы, выбившиеся из под косынки. Марфа Ильинична взволнованно теребила в руках платок. Ее слепые, теперь выжженные до пустоты глазниц, а когда-то огромные цвета весеннего неба, глаза безучастно смотрели на мир. Марфа была слепа уже ни первый год, со временем она привыкла к этому и даже начала самостоятельно справляться с уходом за собой и небольшим огородом, который выращивала по собственному почину и чтобы отвлечься от воспоминаний о прошлом. Но только не сегодня, сегодня особенный день – сегодня она, наконец-то встретится с сыном. Няня Маруся, ухаживавшая за Марфой здесь на Валааме, рассказала ей еще на минувшей неделе, что скоро придет новый пароход, который привезет в интернат новых жителей. Марфа уже знала, что такие пароходы приходили на Валаам регулярно, привозя продукты, зимнюю одежду и новых постояльцев, иногда они привозили и письма, хотя тем, кто здесь жил писем ждать было уже не от кого… Только лейтенант Пашка, как все звали местного олигофрена, потерявшего на фронтах Второй Мировой память и разум, иногда получал письма от боевых товарищей и сам писал им что-то неразборчивое, рисовал какие-то каракули и гордо называл это «секретной почтой».

      День клонился к вечеру и Марфа Ильинична подставила под последние лучи заходящего июньского солнца морщинистое лицо. Она всегда любила солнце, даже тогда… в июне 1941-ого.

      ***

      Ветер трепал русые волосы, выбившиеся из под косынки. Марфа поправила непослушную прядь и снова принялась за прополку. Тяжело ей было на сносях управляться с хозяйством, но такова уж женская доля – за домом следить, да детей растить. Старший сыночек уже большой, 12 годков по весне стукнуло, помогал матери, чем мог, хоть и силенок еще не на взрослого, а уже мужичёк. Марфа вздохнула, хоть и любил ее муж-военный крепко, а не угодной невесткой она стала для своей свекрови.

      «Порченая девка тебе, Мишаня, досталась, – любила говаривать бабка, – вона, у других уже пятеро деток, а твоя все никак не соберется! Одного родила и ждет чего-то!»

      «Мать! Не суй свой нос в наши дела! –