Последний день. Илья Поцелуев

запасом. И вместо прямого проторенного пути Саша решил обойти город дворами и переулками. Неспешная прогулка. Напоследок.

      Чудо… А может, все-таки кара? Об этом вначале никто даже помыслить не мог. Когда всем все стало ясно; когда даже в далекой холодной Гренландии был обнаружен этот чрезвычайно стойкий вирус; когда борьба с ним стала борьбой с бессмертием… Наступила всеобщая эйфория. Неизлечимо больные, не имеющие доступа к качественной медицине, люди, которые по всем статистикам не должны были протянуть и семидесяти лет, вдруг почти моментально стали здоровыми и… вечными.

      Тогда мир был полон других, самых разных проблем: неравенство, загрязнение природы, войны… Все это никуда не делось и давало о себе знать еще долгие годы. Понимание того факта, что человеческая жизнь теперь не обязательно должна завершиться естественным путем, подтолкнуло население стран, ждущих всю жизнь лишь одного: смерти опостылевшего диктатора, на свержение тираний. Десять лет мир трясло из-за революций. Почти бескровных, ведь цена жизни действительно стала неисчислимой в любом отношении…

      Люди были уверены, что бессмертие, которое они получили почти что даром, было достижением прогресса. Не потому, что многие верили в заговоры и считали, что вирус был искусственный – нет. Просто раньше никогда такого не было. За миллионы лет человеческой эволюции, за тысячелетия территориальной экспансии, за сотни лет мелких шагов в сторону познания мира – ни-ко-гда. И вот сейчас.

      – Александр Семеныч! – крикнул кто-то.

      Александр Семеныч повернул голову на звук, затем остановился. К нему спешил человек в солнечных очках и панаме.

      – Александр Семеныч, здравствуйте! – с искренней улыбкой сказал человек.

      – Здравствуйте, Аркадий Петрович, – Оскалов узнал в панамном человеке своего соседа по лестничной клетке.

      – Поздравляю с восьмисотлетием! Желаю вам быть таким же счастливым и побольше проводить времени с семьей!

      – Спасибо, – сказал ему в солнечные очки Оскалов.

      – Александр Семеныч, вы знаете, сколько дней вы уже прожили? – все с той же улыбкой спросил человек.

      – Даже представить не могу.

      В очках поселился солнечный зайчик; с ним Оскалову разговаривать было легче, чем с вечно веселым соседом.

      – Двести девяносто две тысячи сто девяносто пять дней – со всеми високосными и сегодняшним вашим днем!

      – Вот спасибо, я и не догадывался, – Оскалов улыбнулся, но глаза были пусты.

      – Ну ладно, – осадился сосед, – вы, наверное, спешите. Такой день все-таки.

      – Да, дела.

      – Ну вы к нам заходите, как будет время – поговорим.

      – Хорошо, – сказал Саша.

      Кивнул ему головой и быстрым шагом двинулся к ближайшему дому. Скрывшись бетоном от лучезарного соседского взгляда, Оскалов сбавил шаг. Куда сейчас? К реке.

      Тихие зеленые улицы. Повсюду трава, кустарники, плодоносные растения. Чистый и свежий воздух. Мелькают дома: старые –