Миллион алых роз. Виктор Георгиевич Рымарев

в свою очередь, поднатужилась и … видимо выжала требуемый стандарт, потому что вновь повеселела и убрала метр в сумочку.

      – Волосы натуральные?

      “Карга” больно дёрнула Люсю за локон.

      – Ой,– взвыла Люся.– Нат-туральные.

      – Возраст?

      – В-в-восемнадцать.

      – О, кей!– подытожила иностранка.– Вы идеально отвечать всем условиям.

      – Я буду топ-моделью?!– не могла поверить свалившемуся счастью ошарашенная Люся.

      Старуха злобно перекосилась.

      – Причём здесь топ-модель? Забывать это слово! Я иметь честь представлять интересы Ника Маккензи. Это есть преуспевающий американский предприниматель. Он просить ваша рука.

      – Чего-о? – протянула разочарованная Люся.

      – Он хочет жениться на тебе,– подсказала догадливая Наденька.

      – Откуда он знает меня?

      – Я представлять его интерес,– вежливо напомнила надоедливая американка.

      Колёсики в кудрявой Люсиной головке быстренько перестроились и бешено закрутились в другом направлении.

      – А…а…сколько ему лет?

      – Шестьдесят три.

      – Такой молодой,– выдохнула раздосадованная Люся.

      – Молодой?!– удивилась иностранка, перестав даже улыбаться, но моментально сориентировалась. У мистера Маккензи больное сердце и вряд ли он… долго …протянуть.

      – А как долго он намерен…тянуть?– поинтересовалась практичная Наденька.

      – … пять, много шесть лет.

      – У-у-у.

      – Не больше.

      – Ладно, пойдёт,– заявила верная Наденька.

      – Пойдёт,– подтвердила застенчивая Люся.

      – Одного боюсь,– говорила Люся неразлучной подруге, когда после долгих и утомительных переговоров они возвращались домой. – Вдруг обманет? Вдруг не умрёт?

      – Ничего,– утешила Люсю принципиальная Наденька. – Мы ему …помогать!

      Подружки весело рассмеялись.

      Жизнь и смерть Николая Петровича.

      Господи, как я завидую им!

      Тем, кто верит. Неважно в кого или во что. В Христа, Аллаха, Будду, Моисея или деревянного идола с толстыми губами, жирно намазанными салом.

      Главное – вера. Как хорошо, как упоительно прекрасно брякнуться оземь перед чуркой, закатить в экстазе глаза и переложить все свои беды и заботы на абстрактное Нечто.

      Какое сладостное чувство свободы, избавления от всей земной грязи должен испытывать истинно верующий человек.

      Господи, почему я лишён этого?

      Но хватит обо мне.

      Поговорим о Николае Петровиче. Николай Петрович не верит ни во что. Даже в доллар. Но зато он с избытком наделён другим, не менее полезным качеством: Николай Петрович твёрдо знает, когда и что именно надлежит делать. Потому и рассказываю я о Николае Петровиче, а не о каком-нибудь Ваське Чуркине.

      В то утро Николай Петрович проснулся как обычно. Сходил в туалет, сделал лёгкую зарядку, принял в меру горячий душ, побрился, с аппетитом позавтракал (бекон с яйцом, овсянка, круассан, чашечка кофе со сливками),