Тевтонский крест. Руслан Мельников

Только вот в ушах шумит. И ощущение – странное, неприятное. Незнакомое.

      Все-таки случилось что-то… Что-то особенное, чего быть не должно. И не с кем-нибудь, а именно с ним случилось – с Василием Бурцевым.

      Контузия?

      Блуждающий взгляд вырвал деревянное колесо, чуть ли не по самую ось увязшее в густом киселе деготьного цвета. И еще одно колесо… Такое же перепачканное. Всего колес было четыре, а над ними возвышалась заляпанная… хм, повозка, что ли? Ну и бред! Бурцев тряхнул головой. Не на телегах же их атаковали скины! И куда подевался асфальт, о который его чуть не размазало взрывом. И почему в поле зрение до сих пор не попали парковые деревья. И где ребята из его отделения? А непроглядный дым, от которого было не продохнуть?

      Он вновь – обессилено и со смачным плюхом – откинулся на спину. Таких «куда», «почему» и «где» оказалось много, слишком много. Достаточно, чтобы сделать определенные выводы. И Бурцев их сделал.

      Нет, Васек, не надейся, никакая это не контузия. Тут дело посерьезнее будет. Психическое расстройство чистой воды – вот в чем фишка. Галлюцинации. Реактивный психоз или что там еще… Хорошенько же тебя шандарахнуло. В город, наверное, уже войска вводят, а ты лежишь посреди Нижнего парка, да блаженствуешь – облачка считаешь. Дослужился, блин… Уж лучше бы на парадных лошадках катался в конной милиции.

      Откуда-то доносился отдаленный гул, похожий на шум голосов. Слабое эхо реальных событий, которое еще улавливает его травмированный мозг или очередная галлюцинация – слуховая? Выяснить это можно только одним способом. Ухватившись за колесо, Бурцев начал подниматься.

      Получилось не сразу: руки срывались с осклизшего дерева, жирное чавкающее месиво облепляло ноги. Отвратительной правдоподобности получался глюк. Но придать себе вертикальное положение сейчас наипервейшая задачей. Валяться в луже, как ни крути, занятие более подходящее для свиней.

      Ноги, наконец, обрели былую крепость, Бурцев встал. И едва удержался от соблазна немедленно плюхнуться обратно. Бр-р-р! Ударивший из-за телеги свежий ветерок тоже не казался плодом больного воображения. После влажной грязевой ванны ветерок студил вполне ощутимо. До слез из глаз.

      Бурцев поежился. Да уж, прямо скажем – не Африка. Но когда успело похолодать-то? Или пока он был в отключке, его зачем-то переправили в другую климатическую зону. Что тут за странный сезон? Слякотная зима? Поздняя осень? Или… Бурцев проморгался, смахнул слезы, вышибленные бодрящим ветерком, и смог, наконец, как следует оглядеться вокруг. Весна! Причем в полном разгаре.

      Ничего, хотя бы отдаленно напоминающего Нижний парк. Все иначе. Больше, чем просто иначе. Справа – речушка. Слева – набухшая почками рощица, переходящая в густой лес. Сзади – холм, там сквозь стаявший снежок уже пробивается молодая травка. Впереди – еще холмик, поменьше. Идиллическую картину портила только расквашенная множеством колес дорога. Жирной черной змеюкой она сползала с одной возвышенности и, прихотливо извиваясь, поднималась на другую.

      На обочине валялись