Убийство Маргарет Тэтчер (сборник). Хилари Мантел

и изменил характер наших отношений.

      – Я так не думаю. И денег я ему не давала. Это агентство хорошо известно.

      – А где они сидят? – Услышав ответ, Иджаз презрительно фыркнул, а я бросилась на защиту агентства. Хотя с чего я взяла, что офис на улице Вильгельма IV служит доказательством приверженности деловой этике? Иджаз и вправду неплохо знал Лондон.

      – Станция метро «Чаринг-Кросс»? – Он высокомерно усмехнулся. – Рядом с Трафальгарской площадью? – И хмыкнул. – Вы рискнули пойти туда одна?

      Надо как-то его успокоить. Я предложила гостю печенье. Безусловно, я не ожидала, что он поймет мои мотивы, однако, похоже, его расстроило появление в моей жизни другого мужчины.

      – Как Мэри-Бет? – спросила я.

      – У нее какая-то болезнь почек.

      Я даже вздрогнула.

      – Насколько все серьезно?

      Он пожал плечами; точнее, не столько пожал, сколько повел, как если бы у него затекла спина.

      – Она возвращается в Америку на лечение. Это нормально. Я все равно избавляюсь от нее.

      Я отвела взгляд. Такого я не ждала.

      – Я вам очень сочувствую.

      – Понимаете, я сам толком не знаю, что с ней, – раздраженно сказал он. – Она всегда страдала и хандрила.

      – Ну, тут не самое райское место, где нравится жить женщинам.

      Да полно, где ему оценить.

      Он продолжал брюзжать:

      – Она хотела большую машину. Я купил ей большую машину. Что еще ей от меня нужно?

      Запись в дневнике от 6 декабря: «Иджаз засиделся». На следующий день он вернулся. После того как он говорил о своей жене – и после того, как сравнил меня со своей ненаглядной Пятнышки из славных деньков в Майами, – я засомневалась, стоит ли мне привечать его и дальше. Но он изобрел для себя некую схему и ни в коем случае не собирался от нее отказываться. Мы с моим мужем должны прийти к нему на обед, познакомиться с его, Иджаза, семьей и кое с кем из деловых партнеров. Он говорил об этом проекте еще до моего отпуска, и я знала, что он придает намеченному обеду огромное значение. Наверное, следует сделать для него что-то хорошее, если это в моих силах; по-видимому, он предстанет перед своими клиентами этаким гражданином мира, если сумеет устроить международное собрание, если – будем откровенны – продемонстрирует им своих белых друзей. И вот время пришло. Его невестка уже готовит угощение, сказал он. Надо бы повидаться с нею; восхищаюсь этими женщинами из азиатской диаспоры, их многоязычными предприятиями, стойкостью, с которой они выносят удары судьбы; интересно, чего в ней больше – Запада или Востока?

      – Мы занимаемся транспортом, – прибавил Иджаз. – Я приду в четверг, когда ваш муж будет дома. В четыре часа. Объясню, как доехать.

      Я кивнула. Нет смысла рисовать карту. С местных станется снова перекроить улицы.

      Встреча 8 декабря не увенчалась успехом. Иджаз опоздал, но, казалось, нисколько этим фактом не смутился. Мой муж обошелся приветствием настолько коротким, насколько позволяли правила вежливости, а затем уселся в свое кресло – в то самое, которое недавно будто бы