Тот, кто ходит по поездам. Книга 1. Кристиан Дрездеа

шка на станции в очередной раз переминается с ноги на ногу. Сыро… Дни дождей насытили воздух влагой. Грянувший за ливнями туман расползается по дальним углам павильона. Вот-вот заглотит этот железно-каменный мир неказистых построек и столбов. Последние вагоны уже в его объятьях, на очереди здание кассы и самая невинная жертва – ярко-красный кофейный автомат. Когда же?..

      Всё время в полном одиночестве при полной тишине. Даже сейчас никто не сходит с поезда. Близлежащий жилой массив, прилегающий чудесный парк обычно не оставляли эту станцию безлюдной. Но никого рядом нет. Не приходят, не уходят, не спешат, не гремят чемоданами. Ни крика людей, ни визга детей. В пространстве движется только отходящий от поезда пар. Хотя… Знаете, кто-то идёт от последнего вагона. Его выдаёт стук сапог, сам же смотритель поездов прячется среди тумана.

      Кто же там?.. Приближается чёрный бесформенный силуэт. Словно это и не человек вовсе, а ожившая тень от уличного фонаря. Он практически растворяется в окружающем дыме своей обители. Его роль сошла бы к обычному прохожему, но незнакомец взял на себя обязательства кондуктора. Следовать вдоль вагонов. И первого, и второго объединило бы стремление искать задержавшихся. Девушке выпало оказаться на пути следования, на рельсах с которых не сойдёшь…

      Прогудели трубы, старый состав утомлен ожиданием неторопливых пассажиров. Для входа на станцию обслуживания на нём слишком много лишнего груза. Знать бы только машинисту, что никто из пассажиров больше не сойдёт. Они, раскинутые на креслах, не спешат оставить вагоны, ждут отправления в холодное чёрное депо.

      Ещё больше пара вырывается из труб. Идущий вдоль состава незнакомец расплывается в среде мелких капель. И девушке, конечно, кажется, что он исчез, прошёл мимо. Но тот, кто идёт от последнего вагона, становится только ближе. Его леденящее дыхание коснётся шеи, подбородок коснётся затылка, рука коснётся губ, изогнутый нож… обласкает половину тела от живота до груди. Горячая кровь согреет холодные пальцы.

      …

      Машинист ещё раз дёрнул рычаг звукового оповещения. Безэмоциональный женский голос пошёл звенеть по вагонам. Пробудить заснувших, прогнать задержавшихся. Каждодневная изматывающая работа, часы в пути, дни и ночи, не закрывая глаз. Как же старик устал. Впрочем, наконец-то завершает работу… въезд в депо – для него все равно что вход в рай. Протирает запотевшие стекла в очках, все мысли лишь о конце смены. Смены, дня, недели и своих серых дней.

      Впрочем, на этой стороне меркнувшего света остаётся ещё одно дело для него. Спина болит, ноги ломит. Всё же со скрипом вставных зубов машинист поднимается из своего старого затёртого кресла. Неспешно надевает бледно-зелёную фуражку, пальцами проглаживает по оставшимся у него седым волосам. После идёт по вагонам. Выгонять тех, кому предыдущие воззвания показались неубедительными. Его пожизненная роль. Ходить с грозным видом строгого контролёра. За десятки лет непрерывной работы исходил каждый из вагонов тысячу раз. Они навечно запомнят шорох его трижды затёртых сапог. Этот поезд также стар, как и его верный капитан. Поржавел и покосился. Судьба отправит их на кладбище по одному маршрутному листу. Вот-вот…

      Но прежде чем отправляться к той точке невозврата, надо всё-таки закончить этот чёртов рейс.

      Несколько часов назад ещё за чертой города погода казалась не по-осеннему ясная. Голубое небо, пляшущие лучи солнца, бело-серые облака. Тут же за оградой высоких домов, плотных застроек, громадных заводов, развилок и перекрёстков дорог сумрачно и гадко. Туман – любимчик утренней сырости уже не просто крадётся вдоль железнодорожной станции, он нынче проникает в поезд через открытые двери. Его полупрозрачная материя равномерным слоем ложится на каждое свободное кресло, словно тончайшая в мире вуаль. Под дыханием конденсирующего пара запотели все стёкла. Станция по ту сторону окон больше не видна. Капли, имитирующие слёзы, бегут вниз. Много их… Капель… Слёз.

      – Эй! Каким же важным делом вы заняты, что до сих пор не сошли с поезда?! – прикрикнул старик. Голос сердито-грозный. От его крика придётся вздрагивать очередным нарушителям. Ему же не первый раз лезть в карман за свистком и семизарядным револьвером. Их, задержавшихся, было много с момента первой отправки. Его старые руки устали таскать их за шиворот. Тем же обычно подобало быть под сильным влиянием алкоголя, наркотиков, а то в когтях психических расстройств. Воры, бродяги, бездомные и проходимцы. Грязные, лохматые, оборванные. Чтобы две леди сидели и пили чай, такого старик ещё не видел.

      Морщинистый лоб нахмурился, брови поднялись. Сам верный долгу машинист постепенно приближается к концу вагона. И к концу своего пути…

      – Я к вам обращаюсь, – его воззвания один за другим повисают в остывшем воздухе. Темно здесь за железными стенами.

      Две женщины сидят за столом. Их чемоданы не собраны, вещи свисают со спинок кресел. Они никуда не торопятся, их устроенное чаепитие не подходит к завершению. У края стола ждёт налитая до краёв чашка побелённого молоком кофе. От неё до сих поднимается, кружится дымок. Из неё же не было сделано ни одного глотка. Огромная с кружевами шляпа на голове дамы, сидящей спиной к приближающемуся машинисту, закрывает лица