Напиши обо мне роман. Ашира Хаан

а тебя не тяготит одиночество? – поинтересовался Мишель где-то между третьим и четвертым «лонг айлендом» у меня и шестым и седьмым бокалом пива у него. Самое время для философских бесед.

      – Нет, вообще нет. Я привыкла.

      То, что Мишель додумался такое спросить, можно списать только на то, что он чертовски пьян. Мы уже третий час бухаем, а бухаем мы обычно качественно.

      – А меня тяготит… – дружочек мой по перестрелкам повесил голову, пьяно опираясь на свой кулак и одним пальцем гоняя туда-сюда кучку обломков зубочистки. Сначала он из них строил домик, а потом расшвырял по бревнышку и теперь выкладывал загадочные иероглифические конструкции.

      Мы с Мишелем когда-то давно познакомились в интернет-игре, но вместо того, чтобы замутить роман, встречались, чтобы поныть друг другу о личной жизни.

      Регулярно. В самые тяжелые времена – дважды в неделю.

      – Я всегда была одинока, Миш. Помнишь в «Мстителях» сцену – Брюса Беннера спрашивают, в чем его секрет. Как он быстро вызывает у себя злость, чтобы превратиться в Халка? И он отвечает: «Мой секрет в том, что я зол всегда».

      – Ну?

      – Так вот, я с детства такая. Во дворе ровесников не было, в школе мне родители не разрешали ходить в походы с классом и задерживаться допоздна, а в летнем лагере вообще травили.

      – Ты же замужем была?

      – Замужем, Миш, быть одинокой еще хуже. Тебе хоть к друзьям отпрашиваться не надо.

      У него рано умерла мама, и с шестнадцати он жил один. Наверное, поэтому научился дружить с любыми людьми – от депутатов ГосДумы до цыган на вокзале.

      Он все еще надеялся найти «своих» среди кучи разнокалиберного народа.

      Я – смирилась с тем, что вокруг одни чужаки, и вписаться мне не светит. Слишком уж «не такая». Даже когда притворяюсь, как все, здороваюсь с соседями, говорю «Соболезную!» на похоронах и «С наступающим!» кассиршам, все равно как-то не звучит.

      И чем сильнее стараюсь вписаться, тем яростнее меня разносит, когда пружина устает сжиматься и выстреливает. Даже если я скромно сижу в уголке и молчу, рано или поздно оказываюсь в центре скандала.

      Что-то такое встроенное – мама говорила, я даже в роддоме жила поперек. Когда детей привозили на кормление – спала, а когда пора было спать, требовала еды.

      Это как… родиться русалкой. Вокруг меня сплошь нормальные нормальные, и я бы тоже, разумеется, хотела бегать по утрам и туфельки.

      Но никак. Просто никак. Вот он – хвост. И даже если я буду очень стараться ходить как человек, человеком это меня не сделает.

      Штош.

      Остается только натереть полиролью чешуйки на хвосте и перестать прятать его под длинными юбками. Не просто смириться со своим отличием – а еще и гордиться им.

      Мишель, кстати, тоже «не такой». Настолько, что его многие считают геем. Разве мужчины носят розовые рубашки, смотрят мелодрамы и ходят к психотерапевту?

      Наверное, поэтому мы и сошлись.

      Но прочно все равно не зацепились. Лишь иногда пересекаемся на дальней орбите и обмениваемся радиосигналами. Эй, мол,