Проклятие рода Лёвеншёльдов. Сельма Лагерлёф

получить от сына письменные извинения, то надеялась зря. Карл-Артур писал исключительно о своих студенческих делах: мол, дни и ночи напролет зубрю проклятую латынь. Мало того, беру частные уроки у двух доцентов, хожу на все лекции и даже записался в некий клуб, где диспуты и семинары проходят исключительно на латыни. Одним словом, делаю все, чтобы на этот раз выдержать экзамен и не опозориться.

      То есть посылал домой письма, полные самых радужных ожиданий.

      Полковница отвечала в том же духе, но в глубине души ее терзал страх. Как же так? Он обидел родную мать, не попросил прощения, и вполне может случиться – высшие силы его за это накажут.

      Только не подумайте: она вовсе не желала сыну зла. Даже молилась, просила не обращать внимания на его проступок. Пыталась объяснить Господу: не вини его, я сама во всем виновата.

      – Не он заслуживает наказания, а я. Все из-за моей глупости и тщеславия. Хотела похвастаться его успехами.

      Но после этих молитв она по десять раз перечитывала письма сына, пытаясь найти в них желанные слова раскаяния, не находила и волновалась все больше. Ее мучили предчувствия: если Карл-Артур не попросит прощения, ни за что не сдаст он этот проклятый экзамен.

      В чудесный мартовский день, ближе к концу семестра, полковница объявила домашним: еду в Упсалу навестить приятельницу Маллу Сильверстольпе. Они встретились прошлым летом в Кавлосе на приеме у Юлленхолов и так подружились, что теперь Малла зовет ее приехать в Упсалу, обещает познакомить со своими друзьями из литературных кругов.

      Карлстадские друзья пожимали плечами: что это с ней? Распутица, по дорогам не проехать. Все ожидали, что полковник скажет свое веское слово и отговорит от опасной поездки, но полковник согласился, как, впрочем, и всегда. Не было случая, чтобы он что-то запретил жене.

      Дороги, как и предсказывали, были отвратительные, несколько раз коляска застревала в размокшей вязкой глине, приходилось поднимать ее рычагами, подстилать сучья. Лопнула рессора. Не успели кое-как починить – сломалась оглобля. Переломилась пополам, как спичка.

      Но полковница держалась. Маленькая, хрупкая полковница держалась. Конечно, физически она была слаба, но мужества и юмора хватало на всех. Хозяева постоялых дворов, смотрители, кузнецы и крестьяне, которых она встретила на пути, пошли бы за ней на край света, настолько велико было ее обаяние. Все будто понимали, как важно полковнице добраться до Упсалы.

      Она, само собой, предупредила госпожу Маллу Сильверстольпе о своем приезде. А Карлу-Артуру – ни слова. И подругу попросила не выдавать – как приятно сделать мальчику сюрприз!

      Полковница уже доехала до Энчёпинга. До Упсалы всего несколько миль[14], но тут новая неприятность. Лопнул обод, веером разлетелись спицы, и надо ждать, пока починят колесо.

      Она сходила с ума от нетерпения и беспокойства. Поездка заняла намного больше времени, чем предполагалось, а переэкзаменовку по латыни могли назначить на любой день. И тогда все теряет

14

Напомним: шведская миля равна 10 километрам.