Проклятие рода Лёвеншёльдов. Сельма Лагерлёф

силках.

      Не успела она произнести эти слова, как он уже вскочил с постели и начал одеваться. Ехидничает жена или нет, шутит – не шутит, но она права. Права! От Ольсбю до погоста – полчаса ходьбы, никак не больше. Через час будет дома, а потом можно спать до утра. Наверняка ротмистр велел принять меры. По крайней мере, плиты опустить.

      Едва за ним закрылась дверь, жена быстро оделась и бросилась вдогонку.

      – Боишься, что украду у генерала перстень? – засмеялся Борд.

      – Господь с тобой! Уж у кого у кого, а у тебя и в мыслях такого быть не может. Но страшно же одному на кладбище. Попадется, упаси Господи, какой-нибудь гросон или хельхест[1].

      Уже почти совсем стемнело, только над горизонтом еще тлела узкая багровая полоса. Но и темень не остановила отважных супругов – они знали эти места как свои пять пальцев. Каждый поворот дороги, каждую колдобину. Шли, болтали и смеялись. И в самом деле – что здесь такого? Дойдут до кладбища, посмотрят, заложили ли склеп, и пойдут домой спать. А то Борд так и будет всю ночь вертеться.

      – Неужели они там, в Хедебю, такие ветрогоны, что оставили могилу открытой?

      – Скоро узнаем, – кивнула жена. – Смотри-ка, что там темнеет? Уж не кладбищенская ли стена?

      Борд Бордссон остановился. Его немного удивляло бодрое настроение супруги. И вообще, зачем она потащилась за ним ночью на кладбище? Что она задумала?

      – Знаешь… – сказал он. – Прежде чем туда идти, давай договоримся, что будем делать, если склеп открыт.

      – А нам-то что за разница? Открыт, закрыт… посмотрим и домой пойдем.

      – Ну да, ну да… Твоя правда…

      Они пошли вдоль стены.

      – Думаю, в этот час ворота заперты, – вслух рассудил Борд Бордссон.

      – Еще бы не заперты. Если хотим повидаться с генералом и узнать, каково ему там, в склепе, придется лезть через стену.

      И тут Борд удивился еще больше. Оказывается, жена уже стоит на кладбищенской стене. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне уже почти совсем остывшей темно-багровой полосы на западе. Откуда такая прыть? Залезть-то ничего не стоит, стена невысокая, меньше метра, но все равно когда успела?

      – Давай руку, я тебе помогу.

      Они перелезли через стену и пошли молча, огибая надгробья. Борд споткнулся об один из холмиков, чуть не упал и похолодел – показалось, кто-то поставил ему подножку.

      – Я ничего плохого не делаю! – успокоил он мертвецов на всякий случай и обратился к жене: – Не хотел бы я оказаться на месте настоящего грабителя…

      – Не говори! – согласилась жена. – А вон и генеральские покои.

      Он увидел криво положенные на ребро надгробные плиты.

      Склеп, как он и опасался, был открыт. Внизу зияла яма. Никто и не начинал ее замуровывать.

      – Ну и растяпы, – удивился Борд. – Будто специально соблазняют. Люди-то знают, что там за сокровище.

      – Наверное, посчитали… Кто их знает, что они там посчитали. Да и правильно: кем надо быть – покойника тревожить! Это ж решиться надо…

      – Решиться, не решиться…

1

Гросон – в народном поверье призрак свиньи, бродящий среди могил; хельхест – призрак безголового коня на трех ногах; встреча с ними предвещает смерть. – Здесь и далее примеч. переводчика.