Маска Красной Смерти. Эдгар Аллан По

замедлил достигнуть ворот Амфитеатра, не осталось бы в Эпидафне ни одного самого малого медвежонка, который не поглодал бы твоих косточек. Уйдем – предпримем наше отбытие! – или мы найдем наше изнеженное современное ухо неспособным вынести невероятный рев, что сейчас начнется в ознаменование избавления царя! Слушайте! Он уже начался. Смотрите! Весь город вверх дном.

      «Достоверно, что это самый населенный город Востока! Какая кишащая бездна народу! Какое смешение положений и возрастов! Какая множественность сект и народностей! Какое разнообразие одеяний! Что за Вавилон языков! Какой гул инструментов! Какая толпа философов!»

      Ну, идемте, идемте же.

      «Подождите одно мгновенье! Я вижу захватывающую суматоху на ипподроме; что за причина ее, скажите, умоляю вас?»

      Вон там? О, ровно ничего! Благородные и свободные граждане Эпидафны, будучи, как они заявляют, весьма удовлетворены правоверностью, мужеством и божественностью своего царя, и, кроме того, будучи очевидцами его недавнего сверхчеловеческого проворства, полагают, что они исполняют лишь свой долг, возлагая на его чело (в добавление к поэтическому венцу) венок победы в беге – венок, который, очевидно, он должен получить на празднестве ближайшей Олимпиады и который поэтому они вручают ему заранее.

1833

      Знаменитость

      Я великий человек (точнее, был великим человеком), хотя я не автор писем Юниуса и не Железная Маска: мое имя, если не ошибаюсь, Роберт Джонс, а родился я где-то в городе Ври Больше.

      Появившись на свет Божий, я первым делом схватил себя за нос обеими руками. Моя матушка, увидев это, объявила, что я гений; мой отец прослезился от радости и подарил мне курс носологии. Я изучил его прежде, чем надел штаны.

      Я рано почувствовал призвание к науке и скоро сообразил, что если только у человека имеется достаточно солидный нос, то, следуя его указаниям, нетрудно достигнуть славы. Но я не ограничивался теорией. Каждое утро я давал себе два щелчка по носу и пропускал рюмок шесть горячительного.

      Когда я вырос, мой отец пригласил меня однажды в свой кабинет.

      – Сын мой, – сказал он, – какая цель твоего существования?

      – Отец мой, – отвечал я, – изучение носологии.

      – А что такое носология, Роберт? – спросил он.

      – Сэр, – отвечал я, – это наука о носах.

      – А можешь ты объяснить мне, – продолжал отец, – что такое нос?

      – Нос, отец мой, – ответил я с увлечением, – весьма различно определяется различными авторами. (Тут я посмотрел на часы.) Теперь полдень или около того; до полуночи я успею изложить вам все мнения по этому вопросу. Начнем с Бартолина; по его определению, нос – это та выпуклость, тот желвак, тот нарост, тот…

      – Будет, Роберт, – перебил добрый старик. – Я поражен твоими громадными знаниями, ей-Богу, поражен. (Тут он зажмурился и приложил руку к сердцу.) Поди ко мне! (Тут он взял меня за руку.) Твое воспитание можно считать законченным, пора тебе встать