Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие. Лариса Тимофеева

разговоре с матерью.

      – Ничего не случилось. – Стефан усмехнулся. – За исключением того, что Анютка беременна.

      – Ах! И это ничего не случилось? – Я рассмеялась. – Стефан, поздравляю, дедом скоро станешь! А свадьба когда?

      – Не знаю. Даша вчера была расстроена, а сегодня на звонки не отвечает. Телефон Анюты тоже молчит.

      – Стефан, я чем-то могу помочь?

      – Нет, Хабиба, я хочу говорить не об этом.

      – Так. – Я поразмыслила, решила, что лишний часок времени у меня есть, и согласилась: – Хорошо, но только прямо сейчас, позднее не получится. Мы сегодня едем в дом Эдварда, знакомиться с его родителями. – Я вновь рассмеялась. – Кажется, в семье череда свадеб намечается!

      Стефан моего смеха не поддержал, посмотрел куда-то поверх моей головы и произнёс:

      – Хабиба, не отдавай Катю за Эдварда. Не любит Катя его, ты и сама знаешь.

      Я рассердилась:

      – Я, Стефан, не знаю. Катьку никто замуж не гонит, она сама настаивает на свадьбе. По мне, так и встреча эта – дурацкая! Я вообще не понимаю, почему мы к родителям Эдварда едем знакомиться, а не они к нам? Ты об этом хочешь говорить?

      – Нет, – односложно ответил он и умолк.

      – Ну хорошо, пойдём под липу, там никто не помешает.

      Зайдя в беседку, я села на ту её сторону, с которой видны были длинные голые стебли почвопокровных роз, уже высвобожденные Василичем из-под укрытия. Подумала: «И холмиков над могилками не видать, совсем сравнялись с землей». Под розами находились могилы наших пёсиков – над Графом я посадила розу цвета фуксии, над Лордом двухцветную, бело-розовую. Розы уже давно переплелись между собой. Василич их не разбирает, так переплетёнными и укрывает на зиму.

      Прогоняя печальные мысли, я тряхнула головой и подняла глаза на ветку липы. «Весна торопится, ещё немного и чешуйки-прилистники полетят наземь, и липка заневестится зелёной дымкой. Слово-то какое на ум пришло… заневестится… – Я улыбнулась и вдохнула полной грудью вкусный, будоражащий кровь воздух, напоенный теми особыми флюидами весны, которые и не запах вовсе, а предощущение чего-то тысячи раз изведанного и всё же таинственно нового, желанного и волнующего. – Пора! Пора отпустить печаль. И новых пёсиков пора взять в дом. Сегодня же поговорю с Серёжей…»

      – Я уезжаю, Хабиба, не знаю, вернусь или нет.

      – Куда? – забыв о чём думала, всполошилась я: – Стефан, что случилось? … Что ты молчишь?

      – Домой. – Пожал он чуть оплывшими плечами. – В Черногорию. Я в прошлом году не хотел сюда возвращаться. Вернулся, потому что с тобой не простился. Получилось бы, будто сбежал. – Стефан сидел, вытянув ноги, достигая ступнями почти середины беседки.

      – Почему?

      Он вновь пожал плечами.

      – Стефан!

      – Хабиба, я устал ждать.

      Он посмотрел на меня, и у меня сжалась сердце – вместо внимательных и спокойных глаз Стефана, на меня смотрели глаза парня с обрыва – того, в Черногории, перед которым я встала, перекрыв собою его дорогу в пропасть. Я протянула руку к заросшей смолистым волосом щеке и провела по ней пальцами. Он накрыл мою руку ладонью и закрыл глаза.

      – Хабиба. Инта насыби. Старуха так сказала. Помнишь старуху у корчмы? Ты шаньги там пекла. Старуха сказала, ты моя судьба. Ты решила, она Сергею говорила, она мне говорила, Хабиба.

      Я вспомнила неряшливую старуху, сидевшую перед входом в корчму в лучах по-осеннему тусклого солнца. Вспомнила клетчатый, изъеденный молью плед, которым были укрыты её ноги. Кривым, как коготь птицы, пальцем тыча мне за спину, она глядела поверх моей головы и настойчиво твердила Серёже, что я его судьба. Я не оглядывалась, я знала – Серёжа стоит позади меня. «Выходит, Стефан стоял там же, и Серёжа понимал, видел, к кому обращалась старуха, и промолчал мою ошибку. Теперь понятно, почему он так странно вёл себя потом».

      – Она сказала, что у меня будет шанс сделать тебя моей. Сказала, я должен его обязательно использовать, иначе Сергей тебе много боли причинит.

      – Стефан, ну что ты говоришь? Ерунду наговорила твоя старуха. Сергей меня из боли вытащил, подарил новую счастливую судьбу.

      – Нет, Хабиба, ты сама себе новую судьбу подарила и ему заодно. Я к старухе потом, сразу, как из Чехии вернулся, ездил. Она сказала, что тебе подвластно изменять судьбы людей.

      «Судьбы людей подвластно изменять кому угодно, – подумала я, – в том числе, и мне, и ей, направившей тебя ложным путём».

      – В тот раз она про единственный мой шанс сказала. Я не знаю, когда он был, и был ли он у меня? Я всё время ошибался и только отталкивал тебя.

      Я помню, какой я тебя увидел в первый раз. Мы договаривались с Сергеем об оплате и маршруте пути, ты стояла спиной к нам – маленькая худенькая девочка. Мы прохаживались, и Сергей всё время поворачивался так, чтобы не терять тебя из виду. Я подумал: «Дочка». Мы договорились, и он не стал звать тебя, он сам пошёл за тобой. Подошёл, обнял, и вы стали целоваться прямо посреди площади. Я подумал: «Не дочка. Мужик любит маленьких девочек»,