Леший. Рыцарь в зеленых доспехах. Николай Малунов

больничной койке лежит он. Парень, которого он чуть не убил, которого оставил калекой.

      – Глаз спасти удалось не до конца, на него он будет частично слеп, – сказал главврач, когда Орлов и Олейников посетили его кабинет. – Мы старались, но там спасать-то было уже нечего. Хорошо, что хоть осколки черепа мозг не задели. Операцию сутки делали, боялись задеть важные кровеносные каналы, но вроде обошлось…

      – Лех, может я сперва? – тихонечко спросил полковник, стоя за плечом снайпера.

      – Нет, давай сначала я…

      Он решительно тронул ручку двери и, толкнув ее, вошел в палату.

      – О-о-о-о, – вымученно улыбнулся Серега, повернув голову на звук. – Командир. Привет. Как оно?

      Слова застряли в горле. Леший внезапно понял, что не знает что сказать. Он был растерян. Лицо парня в ссадинах, хоть и отмыто, но на нем все еще видны следы мелких сечений. Правая сторона желтит синяком от лба до щеки. Серега хоть и улыбается, но видно, что он делает это через силу и боль.

      – Командир? – хрипло позвал Физик, видя нерешительность снайпера. – Как мы там… Победили?

      – Победили, – едва выдавил из себя первое слово Орлов.

      – Это ж хорошо! А чего хмурый такой?.. Ох, ё…

      Серега сник. Наверное, тоже вспомнил Хана с Галкой.

      – Они? – снайпер тяжело помотал головой. – Жалко… Сам ты как?

      – Нормально. Рука только, да пара синяков. Ты как? Ты это… Извини…

      Леший машинально мазнул себя рукой по лицу, имея в виду лицо парня, и сам же себя одернул, но было поздно. Не умел он общаться с людьми. На войне ценится умение отдавать короткие, ясные приказы и их выполнять. А поболтать «по душам» – это обычно не для него. Бывало, приходилось по нескольку дней в одиночестве на лежке проводить, питаясь кислым витаминным желе и справляя нужду прямо под себя. С кем там разговаривать? С комарами? Да и опасно это. Болтун не только, как говорится опять же, находка для шпиона, но и для вражеского патруля.

      – Не парься, – улыбнулся Физик, видя смятение на лице командира. – До свадьбы заживет…

      Вот как на это реагировать? Смеяться? А вдруг парень не в курсе, что навсегда слепым на один глаз останется?..

      – Извини, все равно. Промахнулся. Устал…

      – Да не парься, говорю ж, командир! Победили же, главное! Жаль, конечно, не видел, как это было… А с этим, – Серега указал на лицо, – все девки мои будут теперь!

      Вот теперь улыбнулись оба. Что ж, может быть сейчас он просто еще не понимает, что с ним случилось, не представляет, какие трудности будут ждать его в будущем, хорохорится, бравирует… Эх, а ведь своим первым ранением Орлов тоже гордился. Думал, вот теперь он точно крещеный войной, прошел горячую точку, брутальный весь такой… Но за первым было второе, третье, четвертое… Молодость, а вместе с ней героизм и задор ушли и теперь раны ноют на смену погоды так, что хоть на стену лезь.

      – Слушай… Я тут что подумал… первое ранение… войной крещеный теперь, а значит, надо бы тебе и позывной сменить. Мы ж тебя чуть не похоронили… Не знаешь? А,