Великая Зеленая Лиса. Вероника Заболоцкая

наших краях, – согласно этикету, следовало склонить голову, но Львица ограничилась легким кивком.

      – Откуда ты узнала, кто я? – удивился Диверий, нашаривая губами край чаши. Чистый вкус терпкого напитка, ни грязи, ни крови – она умыла его лицо, и обтерла тело. Сонный дурман постепенно рассеивался, а с ним и действие обезболивающего зелья. Поврежденное бедро остро напомнило о себе. Сколько же он проспал? Князь осмотрел себя: Неония переодела его в свежую длинную рубаху, туго перевязала ногу, крепко зафиксировав между двумя ровными досками.

      – Все просто, всезнание – мой хлеб. Я ждала тебя на той тропе, Диверий. Если бы Шторм и дальше нес тебя – в конце пути ты отпустил бы свой Дух, как и бедный твой конь. Но я решила прервать его бег раньше. У Судьбы было два пути, и она дала мне выбрать наш, – Неония открыто улыбнулась. Что-то манило и опьяняло в этой молодой женщине. А может, это травенья снова одурманили Диверия, но ему показалось, что птицы за окном запели в унисон с шумом деревьев и воздух наполнился сладким малиновым запахом, смешавшись с шалфеем. Нежные пальцы коснулись его щеки.

      – Я вылечу твое бедро, князь. И подарю тебе сына… —тихо сказала Неония. – Таков наш путь.

      Сладкие уста ее примкнули к его жестким, обветренным и потрескавшимся губам. И боль снова отступила.

      ****

            Товоконий не искал Диверия. Он прогнал его и решил, что князь послушался. Впервые за все время. Правителя огорчала размолвка с князем, ведь Диверий был ему как сын. Но своими угрозами он пересек последнюю границу, и Товоконий никак не мог этого простить. С другой стороны, радостные хлопоты вокруг коронации дочери и ее избранника, необъятное счастье влюбленных – все это наполнило дворец особой атмосферой счастья и полностью вытеснило Диверия из мыслей Товокония. Никто о нем не вспоминал.

      Если бы Диверий думал об этом, он наверняка очень бы расстроился. Злился бы снова. Бесился. Жаждал мести, ощущал себя преданным. Но он, в свою очередь, не думал ни о дворце, ни об Измульдине, ни о Товоконии… Для князя жизнь стала легка и хороша. Звеняще золотистая, кружевная, как волосы Неонии. Теплая и ягодная, как ее кожа, и сверкающая самоцветом, как ее фиалковые глаза. Он понял, что никогда не было у него Большого Чувства к принцессе. Это было просто увлечение, желание заполучить и обладать. Собственничать. Неонию князь искренне Вознежил. С ней хотелось делить счастье, которым она же его и наполнила. Он больше не испытывал привычного страха не соответствовать высокому чину или не оправдать ожиданий, не чувствовал зависти, признавая более умелых и успешных, искренне ими восхищаясь.

      Неония не рассказывала никому о своем жильце, в деревне знали только о том, что она лечит кому-то очень тяжелый перелом. Князь долго не мог даже встать, но время шло, и нога срослась. Львица заставляла его делать упражнения. Постепенно, от первых движений, полных боли и отчаяния, Диверий снова продвинулся к возможности ходить. Вначале с костылями, затем с тростью. Трости было суждено остаться