Шторм в тихой гавани. Наталия Антонова

у него.

      – Ну, что вы, – рассмеялась она приятным мелодичным смехом, – всего лишь Иванова.

      – Иванова? – искренне изумился он.

      – А почему это вас так удивляет? Мы живём в России, и Ивановых у нас пруд пруди.

      – Но вряд ли среди них есть ещё одна Лукреция, – заметил он.

      – Так вас смутило моё имя? – снова рассмеялась она. – Это бабушкина вина!

      – В том, что вас так назвали?

      – Ну да, она историк, между прочим довольно известный. Но вот внешностью похвастаться не может. И решила, что именно с её неприметностью связаны все неудачи в личной жизни. Вот и назвала меня Лукрецией, в надежде на то, что я вырасту роковой женщиной и она хотя бы посредством внучки отыграется на сильной половине человечества.

      – По-моему, планы вашей бабушки осуществились, – рассмеялся Данила.

      – Как знать, – кокетливо отозвалась Лукреция Иванова и предложила: – Давайте сделаем заказ. Я дома не ела и теперь готова проглотить даже жареные гвозди.

      – Боюсь, что на кухне этого ресторана подобного блюда нет, – засмеялся Данила.

      – А это мы сейчас проверим, – сказала Лукреция и поманила пальцем официанта, смотревшего на неё с открытым ртом. – Голубчик, – сказала она подошедшему парню, – ты рот закрой, а блокнотик свой открой и запиши, – Лукреция принялась диктовать названия блюд.

      «И она всё это собирается съесть», – недоверчиво подумал Данила, мысленно соизмеряя объём заказанной еды и фигуру Лукреции, напоминающую песочные часы.

      Себе он заказал луковый суп по-французски, отбивные с картошкой и маленькое пирожное к кофе. Данила был сладкоежкой, но старался в присутствии женщин не увлекаться десертами, чтобы дамы не подумали про него чего-нибудь худого.

      Когда Лукреция умудрилась съесть всё заказанное, Данила уже размышлял не о том, как это всё в неё влезло, он готов был обсуждать предложения о рекламе. Он даже подумал с надеждой, что, может, теперь она погрузится в добродушное состояние сытой сонливости и согласится со всеми его предложениями. Но не тут-то было. Лукреция была бодра и энергична. Она разбила в пух и прах все предложения Данилы и принялась излагать свои. Тут-то Чижов и припомнил все опасения шефа. То, что предлагала Лукреция, просто невозможно было реализовать, не разорив её же магазины и не испортив имидж их рекламного агентства. Чего только стоили абсолютно голые пингвинихи, входящие в магазин и скупающие всю находящуюся там одежду. И напрасно Чижов убеждал её, что голых самок пингвинов в природе просто не существует.

      – Так это же будет понарошку! – гнула свою линию Лукреция.

      – Да поймите же, – Данила воздевал вверх руки, – голые пингвины – это безнравственно!

      – Милый мой, – хихикала она в ответ, – какая может быть нравственность у людей, занимающихся рекламой?

      – Вы, что же, считаете, что рекламой занимаются одни прохиндеи и мошенники? – искренне негодовал он.

      – Я именно так и считаю, – заявила она на полном серьёзе.

      – Ну, знаете ли! – возмутился