Шмары шпики и лимоны зелени. Александр Евгеньевич Нерозников

но старик остановил его:

      – Коля, не надо! Девице и так туго!

      – Как скажешь, Зюйд-Вест!..

      Так я впервые услышала погоняло их старшого. Стыдно было конечно жутко, просто невмоготу! Хотелось сквозь землю провалиться! Ноженьки мои подкосились, и я присела бочком на скамейку с низко опущенным пылающим лицом.

      Зюйд-Вест закурил новую папиросу и, положив зажигалку на пачку, придвинул мне:

      – Кури, если хочешь!

      – Я не курить. Или вчера?..

      Он вздохнул:

      – Увы! И не только табак.

      Все стало ясно. Я поджала губы, открыто глядя ему в водянистые глаза:

      – Это нечестно! Вы давать мне наркотик! – и опять заплакала, – Я некрасивая!.. Никто меня не захотел!..

      Он налил стопку из фаянсовой бутылки:

      – Тут лекарство для прочистки мозгов. Выпей! И запомни, я не желаю тебе зла.

      – Что это? Опять наркота?

      – Это всего лишь чача.

      С рыданиями в груди я выпила, поперхнувшись, крепчайший напиток и, вытаращив глаза, поскакала наверх по лестнице. В поисках покоя.

      Дверь "моей" комнаты была распахнута, как для приглашения. В голове моей постепенно наступало затишье, тело тяжелело. Я ввалилась, забыв прикрыть дверь, и рухнула на кушетку. Последнее, о чем я, уже без эмоций подумала, это то, что меня никто не хочет.

      18. Виола

      (немного раньше)

      Она почти кубарем скатилась по узкой лестнице. Зюйд-Вест, завернутый в плед, снова сидел у камина со стаканом чая в руке. Медленно обернулся, поднял на нее тяжелый взгляд устало полуприкрытых глаз. Длинно вздохнул:

      – Отказываешься…

      Она закусила губу, даже как будто простонала:

      – Нет… Совсем нет!.. Но мне не понять! Откуда ЭТО у тебя? У вас! И вообще – что это такое?!

      Он грустно усмехнулся.

      – Я в школе только семь классов осилил. В четырнадцать уже сел. За карман. Это я к тому, что из нас двоих грамотная ты! Как эта музыка ко мне попала? Да очень просто! Наркоша один выставил ее на продажу. Не афишируясь, через Интернет. Я в этом не ахти, не обессудь! Ты присела бы!

      Виолетта подтащила табурет и опустилась на него, жадно заглядывая вору в глаза.

      – Ну?

      – Покупать приехали америкосы. Мои люди пасли их. Не из-за этой игрушки, нет! Они везли бабло. Наличку в бакинских. На них мы и повелись. Ну и нахлобучили всю ораву. Из того, что дошло до моего малограмотного ума, я понял – это что-то вроде мобильника. По современному телефону можно передавать картинку и звук. А тут эти наркоши придумали, как можно передать еще и осязание, ощущения с кожи всего тела.

      – А может они тоже того?.. В смысле – увели у кого-то!

      – Вполне возможно. Но мне-то какая разница?!

      – Как это "какая разница"?! Какой-то человек это изобретал, разрабатывал, трудился день и ночь, а его обокрали!..

      Старый уголовник рассмеялся:

      – Милая, ты забываешь, с кем говоришь. Я – вор. Я с детства был против частной собственности на что бы то ни было. И теперь, в старости, я еще больше уверился в том, что ничего не земле не может принадлежать кому-то одному. Голыми мы рождаемся,