Гаврик. Владимир Сергеевич Неробеев

суток Гаврош свыкался со своей участью, теряя силы, а главное надежды, что хозяйка вернётся и заберёт его. Ведь закрывала же она его в кладовой на весь день и только вечером вспоминала о нём, выпускала во двор погулять, а потом опять на ночь закрывала. Он привык за год к своему одиночеству, хотя для таксы это смерти подобно. Как она любит играть, лобызать хозяев, быть рядом с ними, словно привязанная. Гаврош не страдал отсутствием аппетита, но когда его ограничили в общении, и еда перестала лезть в глотку. Он помалу стал есть, что раздражало хозяйку. Приходилось остатки выбрасывать на помойку. «Расточительство одно!»– говаривала она, сердясь.

      Находясь в лесу на привязи, Гаврош совсем забыл о еде. Силы его таяли. Жить ему оставалось не больше суток. Он часто впадал в забытье. Сквозь дрёму ему послышался далёкий, далёкий лай собаки. Гаврош открыл глаза. Перед ним стоял рыжий пёсик, обрубком хвоста выражая свой интерес к уходящему в мир иной Гаврошу. Вид у незнакомца был радостный. Он как бы говорил, мол, вставай, хватит лежать. Давай поиграем. Пока мой хозяин подойдёт сюда, мы вдоволь наиграемся. Гаврош мало понимал нежданного приятеля. Он видел его, как в тумане. Затем услышал далёкий голос человека. Это хозяин рыжего незнакомца звал своего любимца к себе. Пёсик не торопился бежать к человеку, а в свою очередь тявкал ласково, подзывая к себе хозяина.

      Подошёл человек. На шее у него висел фотоаппарат. Каждый догадался бы, что это фотограф, любитель фотосессий. Он часто прогуливал свою собачку в лесу, и заодно всегда готов запечатлеть какой-нибудь неожиданный пейзаж. Как раз Гаврош подходил нельзя как лучше для такого снимка. Фотограф сразу понял, в чём дело. Мужчина снял верёвку с шеи обречённого. Погладил его по головке, ощутив своей рукой только кожу да кости. Гаврош больше недели не ел ничего. Не стал есть он и после того, как фотограф достал из сумки бутерброды с колбасой, с маслом и сыром. Гаврош даже не понюхал их. Так бывает и с человеком, когда он долго не ест, то наступает точка невозврата. Только силком нужно доставить пищу в гортань, после чего железа начинает вырабатывать слюну и желудочный сок готов принимать пищу. Фотограф соскрёб с куска хлеба сливочное масло, пальцами протолкнул его в гортань Гавроша. Через минуту обречённый на смерть начал делать глотательные движения. У него проснулся аппетит. Вскоре и колбаса пошла в ход, и сыр, и даже хлеб, которого раньше Гаврош не особенно приветствовал. Иначе говоря, не любил он хлеба. А тут, с голодухи, куски хлеба сошли за милую душу.

      Гаврош был слаб, чтобы идти. Фотограф на руках донёс его до машины, что стояла на трассе. На ней он часто приезжал в этот глухой лес, делать снимки. Оставив Гавроша в машине, мужчина со своей собачкой пошёл обратно в лес. Несколько часов потратил в поисках пейзажей. К этому времени Гаврош оклемался. Даже приветствовал вернувшихся из леса, опёрся лапками о подлокотник дверки.

      Так получилось, что трасса пролегала рядом с посёлком, где жили хозяева Гавроша.