Кино для взрослых. Степан Демидов

запинки ответил Петя. – Я люблю их нежно трогать. И чем больше их количество, тем на большую нежность с моей стороны они могут рассчитывать.

      – А что бы вы сказали, глядя на, скажем, двадцать пять тысяч рублей? – поинтересовался я.

      – Я бы сказал так…

      Сгорбившись, прищурив один глаз и потирая руки, он заговорил нарочито хриплым голосом:

      – «Готов убить всех слуг и всех служанок! И даже лошадей ее кареты!» Лопе Де Вега, – буднично объяснил Петя, выйдя из образа. – «Собака на сене», акт второй, сцена восьмая. Женихи торгуются с Тристаном.

      – Впечатляет! – оценил я. – Но ни о каких слугах и лошадях речи нет. Хотя вот служанка в моем вопросе присутствует.

      – Вот как? – оживился Петя. – Служанка?

      – Юная и прелестная! Свежа, как каирская роза в полночь.

      Неожиданно я осознал, что в течение последних нескольких суток сам лицедействую не хуже актера Безрукова. Только что был полукриминальный элемент, а теперь вот завсегдатай богемы. Откуда все берется, из каких недр памяти?

      Петр тем временем заламывал руки, сучил ножками и выводил какие-то рулады. Все это символизировало собой смесь похоти и интереса.

      – И что же это за юная прелестница? – восклицал Петя с нескрываемым нетерпением.

      – Не столь уж юная, но безусловно молодая! – слегка остудил я его пыл. – К тому же хороша собой и весьма искушена в делах любви.

      «Не верю, пиздишь!» – сказал бы Станиславский, взирая на меня.

      Продолжать фарс не хотелось, так что я приступил к делу. Рассказал, что вышел на меня мой приятель из Москвы, где они снимают дорогой фильм на историческую тему. Екатерина, пажи, министры, парики и камзолы, вот это все. И попросил меня, мол, этот приятель присмотреть яркий типаж. И я, конечно же, ни о ком, кроме Петра Семеновича и подумать более не мог.

      – От сразу видно настоящего знатока искусства! – одобрительно покивал Петя. – Я, знаете ли, в свое время частенько бывал занят в постановках, разыгрывающих драмы того исторического периода.

      Шута, поди, играл. И на тебе по залу ездила, как на лошади, заслуженная артистка СССР Изольда Померанцева. А ты кряхтел, пердел, краснел и натужно выводил свою арию «Куда, куда вы удалились? Мне руку, сука, отдавили!»

      – Но есть один нюанс, – прервал я приступ ностальгии, – из-за которого я и обратился к вам в первую очередь. Помня о вашей репутации опасного, так сказать, сердцееда.

      – Ах, вы мне льстите! – зарделся Петя, молодцевато приосанившись. – Людская молва преувеличивает мои, безусловно впечатляющие, подвиги.

      – Вот, кстати, о подвигах. А не заинтересовало бы вас участие в вышеназванном фильме? Именно в качестве любвеобильного проказника-сердцееда? Дворянина, покровительствующего молодой, привлекательной и чрезвычайно услужливой горничной?

      Петя замер, не веря своему счастью. Но тянуть кота за хвост мне уже надоело, поэтому я ляпнул напрямую:

      – При этом любвеобильность нужно будет демонстрировать