Англия страна скептиков. Эдуард Гурвич

на Рождество повсеместно дети покорно являются в отчий дом. Без напоминаний.

      Да, любой английский разговор действительно крутится вокруг погоды. Тут и показное удивление, и даже восхищение: мол, кто бы мог подумать! За этим лёгким трёпем – игра скептиков, и больше ничего. Зимой иногда выпадает снег, температура понижается до нуля градусов, а иногда и до минуса. Но Англия к зиме никогда не готова, жизнь парализуется, не ходят поезда, останавливаются автобусы, нарушается телефонная связь. Похожая картина наблюдается и летом, когда устанавливается удушающе-жаркая погода. Кондиционеры в офисах есть далеко не всегда. Погода не заставит англичанина с его скептицизмом прихватить зонт, скажем, как меня. Да, на улице холодно. Но если пришла календарная весна, все мамы надевают детям шортики, отправляясь с ними на прогулку. Говорят, эта традиция не меняется в Англии уже пять веков.

      Раздел 1. Глазами русского эмигранта

      Предисловие

      Эмигрантская судьба Владимира Набокова привлекла меня не только тем, что он был величайшим скептиком. Скептицизм его, конечно, русский. Но отчётливо он проявился впервые именно в Англии начала 20-х годов прошлого столетия, точнее, в Кембридже. Потому Набоков виртуально сразу стал частью моей английской жизни, и в гораздо большей степени, чем если бы присутствовал физически. Отставив в сторону пережитки снобизма московского литературного салона, скажу, что Набоков со своей судьбой уникального писателя-эмигранта по-настоящему начал впервые открываться мне в 1989-м, когда я приехал в Лондон.

      Неофит, заглянув нынче в интернет, сразу наткнётся на глупость: «Оказавшись в Англии, Набоков приобрёл пару правильных ботинок под названием «оксфорды-броги». На самом деле всё было куда прозаичнее. В 1919 году семья Набоковых выбралась из советской России в Англию и поселилась в большом доме в Кенсингтоне, респектабельном районе Лондона. Чтобы прожить и найти деньги для учёбы детей, пришлось продать драгоценности матери, которые она привезла. В октябре того же года Владимир стал студентом-пансионером «Тринити-колледж» в Кембридже. Да, ему пришлось купить чёрную академическую мантию и квадратный головной убор с кисточкой.

      Осваивался Владимир быстро ещё и потому, что детские годы прошли в Петербурге, в семье отца-англомана. Читать по-английски научился раньше, чем по-русски. Поначалу сошёлся с русскими, которые учились в Кембридже. Но дружеских отношений ни с ними, ни с англичанами-сверстниками установить не удалось из-за того, что Набоков радикально относился к большевикам и революции в России. Скепсис Владимира к тем, кто не поддерживал идею интервенции в Советскую Россию, обернулся отходом и прекращением всяких политических дискуссий.

      …Прерву рассказ о его жизни в Кембридже, чтобы прямо тут заметить: в 1936 году Набоков ещё откровеннее выразил свой скепсис: «Я не только не верю в правоту какого-либо большинства, но и вообще склонен пересмотреть вопрос, должно