Шанс. Кейси Эшли Доуз

того, чтобы помочь.

      – Знаешь, не сильно ты этим помог. Хотя мой агент тоже считает, что подобный способ – лучший – хмыкаю и стряхиваю его руку со своего плеча – до скорого, Ронни.

      – Эй, чува-ак, подожди – он кидается в противоположную сторону от меня, к деревянной (темно-серой) тумбе. Любопытство берет вверх и я неохотно останавливаюсь.

      – Что?

      – Мы же коллеги – мурлычет он, уже отставив стакан с виски и усиленно шаря руками по нижней полке тумбочки – должны помогать друг другу.. в писательских барьерах..

      Наконец, он достает какой-то прозрачный маленький пакетик и подходит ко мне, махая им перед носом, как вискасом перед кошкой. Я равнодушно наблюдаю за этим.

      Ронни Бри выставляет свою ладонь и кладет на нее пакетик. Теперь я могу разглядеть, что в нем множество каких-то странных черных капсул. Они блестят, словно смазанные прозрачным укрепляющим лаком – Альма такой постоянно наносит на ногти на ногах.

      – Что это? – скептично хмурюсь.

      – Это твой шанс, Генри – усмехается Ронни, но насмешки в его голосе я не слышу – шанс на вторую попытку. Я видел Черное Окно, кажется, я уже говорил.

      – Да, ты говорил, что в свое время был моим фанатом.

      Он щелкает пальцами:

      – Именно, чувак. Я убежден – у тебя талант. Просто.. – кривится – рутина и быт, они поглотили тебя. Ты сбился, погас. Но угольки – они еще тлеют. Просто надо их разворошить – он вытаскивает одну капсулу и протягивает мне – эти малышки не просто их разворошат до былого, а разожгут такое пламя, которое сожжет весь Голливуд дотла.

      На всю эту тираду я лишь повторяю (не принимая протянутую таблетку):

      – Что это?

      Ронни фыркает, закатив глаза:

      – Какой ты душный, чел, ну просто мрак! Нет у нее названия. Забавно да? – ухмыляется – мы нашли таблетку для творцов, но не придумали ей названия. Лично мы с Белль между собой так и зовем ее «Шанс».

      – Я не про название, а про суть. Что это? Стимулятор? Наркота? Знаешь, в свои самые отчаянные периоды я пытался писать на грибах – но получилось еще хуже. Хотя знаешь – натянуто усмехаюсь – чтобы написать хуже, чем уже было – надо было очень постараться.

      Ронни окидывает меня небрежным взглядом сверху вниз и возвращается к своему стакану. В одной руке по-прежнему зажимает пакетик с черными капсулами, в другой теперь держит виски. Делает пару глотков, и когда я уже решаю, что он утратил интерес к разговору (или даже связь с реальностью), тот вдруг заявляет совершенно серьезно:

      – Знаешь, я раньше был таким же, как ты. Ну – поправляется – не как ты, когда стрельнуло Черное Окно – кривится – а как ты сейчас.

      Наверное, на этом моменте мне стоило бы оскорбиться да послать его к черту, но поскольку он не сказал пока конкретно – каким «таким», я даю ему договорить свою мысль. Благо, она не включает в себя, как оказывается, насыщенного описания его определения «таким»:

      – Но у меня был знакомый чувак. Пишет для ТВ – ты сто пудов его знаешь. Жутко успешный, до смешного богатый. Пальцем не пошевелит, если ему награду не дадут.

      Он