В поисках желтого попугая. Алексей Черепанов

сесяс… у меня на этот торсественний слусяй есть одесда…

      Хорь пошёл рыться в своих вещах. Через несколько минут он предстал перед нами: сверху на нём был смокинг, надетый на футболку с надписью «Futbol Club Barcelona», ниже смокинг переходил в спортивные штаны, на ногах были демократичные кеды. Ощутимая небритость лица и торчащие в разные стороны волосы довершали сумасшедшую картину.

      – Чт-т-т-о это? – села на стул Мара.

      – Ти се скасала, сто опера консептуальная, я тосе оделся консептуально…

      – И в чём концепция? – сердито спросила Маринка.

      – Libertad![24] – коротко ответил Хорь.

      – Не, Хорямба, мой тебе респект! Круто! – поднял вверх большой палец Михрюта.

      – Да ладно, Мар, оставь его… фрик, он и в Африке фрик… – поддержала Димку Машка.

      – Я сесяс… – засуетился Хорь и снова пропал из комнаты.

      Когда Хорь вернулся, он сразу направился в прихожую. Мара подозрительно посмотрела на него.

      – Стоять! – гаркнула она, – Руки поднять!

      Хорь испуганно расставил руки в стороны. Маринка обшарила его карманы и достала из них пакетики с травой и пакетик с таблетками.

      – Сему ессее вас обусяли в гестапо? – расстроено спросил Хорхе.

      – У тебя ещё всё впереди – узнаешь! – спокойно ответила Маринка…

      Опера оказалась действительно концептуальна, даже чересчур. Когда открылся занавес, перед зрителями предстала мусорная свалка на сцене. С горы мусорных пакетов скатились два персонажа, тут же, из ржавого холодильника вышла размалёванная, как проститутка, девица.

      – Вот это я понимаю, искусство… – то ли с сарказмом, то ли серьёзно, высказался Хорь.

      Действо развивалось, Хорь маялся, вертясь, постанывая и вздыхая.

      – Молодой человек! Хватит стонать – вы мешаете мне наслаждаться великим творением! – зашипела на Хорхе дама с заднего ряда.

      Хорь замолчал, но через некоторое время стал похрапывать. Мара сильно двинула его локтем в бок. Хорхе проснулся и тихо сидел до антракта, периодически роняя голову на грудь.

      Во время антракта Хорь пошептался с Михрютой, и они рванули из партера.

      – Куда вы? Я с вами! – вцепилась в рукав Хориного смокинга Маринка.

      – Мариса, тебе туда, к сосалению, нелься – туда ходят только муссины. Это место насивается мусской туалет, – с поддельной печалью сказал Хорь.

      – Я у туалета подожду, – обеспокоенно сказала Мара.

      Они втроём ушли. Мы с Машкой сходили в буфет и вернулись на свои места. Троица отсутствовала. Началось представление, а ни Хорь, ни Мара, ни Димка не вернулись.

      – Что-то я переживаю, не случилось ли чего… – обеспокоенно произнёс я.

      – Бедная Маринка, надо же было влюбиться в этого чокнутого Хоря. Вот сейчас и будет постоянно пасти его, – пожалела подругу Маня.

      Вдруг, мы увидели пробирающуюся к нам в темноте партера Маринку.

      – Ребята, пошли со мной, – шептала губами и махала нам рукой Мара.

      Мы обеспокоенно вышли за подругой из зала.

      – Их

24

Свобода (исп)