Гнездо для стреляного воробья. Маргарита Южина

несказанно переживал, если бы она огорчалась. Но Дарья ничего не хотела понимать.

      – Хорошо, – пожал плечами Дмитрий. – Давай делить ресторан. Тогда мы все будет делить поровну и через суд. И дом, и квартиры…Кстати, квартиру моей тещи тоже запиши в имущество, ты ж покушаешься на угол моей матери.

      Такой подход немного отрезвил жену.

      – Ну хорошо… Значит, ресторан отходит тебе, квартира Роще – твоя, а мне остается… Господи, что мне там остается… Дом, да мамина старенькая квартирка…

      – Да еще «Крутышка». Ну и домик у тебя неплохой, чего уж ты.

      – Да? Я этот домик даже продать не могу! Потому что земля, на которой стоит домик – оформлена на тебя! Ты специально так сделал, да? Признавайся – специально?!

      Да, было дело, Дмитрий специально так сделал. И что плохого? Теперь он уверен, что с молотка дом не уйдет. Да ладно бы еще Семке или самой Даше, а то какой-то мутный Виктор здесь крутится…

      – Даш, а ты уверена, что этот твой Виктор…

      – Даже не начинай! Ты всегда людей за человеков не считал! – взвилась супруга. – А Виктор очень перспективный! Очень! И… Да! Сейчас он поживет немного здесь, а потом мы с ним уедем к нему в Америку, и будем следить за карьерой нашего мальчика.

      – Хорошо, – устал спорить Дмитрий. – Только давай так… Семка улетает через три дня. Эти три дня я живу в доме, и никаких посторонних пап пусть пока здесь не живет. А потом … улетит Семка, и я ни на день не останусь.

      – Ну… эта наша женская мягкосердечность! – с сожалением фыркнула Даша и вышла из комнаты.

      Глава 2

      Три дня пролетели, как один час. Все это время Дмитрий не отходил от сына, да и сам Семка был привязан к отцу, как никогда. Наверное, он знал, что мать с этим верблюдом летит в Америку, а вот, когда он свидится с отцом, никто не знал. И вот уже пришел день отлета.

      – Пап, может, ты не поедешь меня провожать? – спросил он, упаковывая компьютер в рюкзак.

      – Почему? – не понял отец.

      – Ну… Долгие проводы, лишние слезы…

      – Не переживай, – фыркнула мать. – У нашего отца нет слез. Сыночка, ты там…

      – Нет, сын, я поеду. А ты сядешь в самолет и будешь мне оттуда махать рукой.

      – Хорошо, пап…

      Вот интересно, насколько верные слова придумывают некоторые поэты. Опустела без тебя Земля… как мне несколько часов прожить? Да, Семка улетел, и вся планета стала пустой. Никого! Вот пустая и все. Оставалась еще ма-а-а-ленькая надежда… малюсенькая, величиной с одну молекулу… Дмитрий надеялся – а вдруг сын поймет, что карьера, это еще не самое главное в жизни, и вернется… Ну, вдруг? Он топтал в себе этот маленький лучик, пытался его заглушить, но … но тот упрямо не хотел гаснуть. Без надежды Дмитрию было бы совсем плохо.

      Вересов зашел в аптеку, хотел купить снотворное, но ничего, кроме пустырника и валерианки ему не предложили. Снотворное, наверное, было, но его отпускали строго по рецептам.

      Оставалось старое, народное средство. Вересов взял бутылку водки и поехал в дом, чтобы забрать вещи. С сегодняшнего дня он больше не должен проживать в доме.