Название | Дружелюбные |
---|---|
Автор произведения | Филип Хеншер |
Жанр | Современная зарубежная литература |
Серия | Великие романы |
Издательство | Современная зарубежная литература |
Год выпуска | 2018 |
isbn | 978-5-17-113561-4 |
– Куда-то собираетесь? – спросила Кэтрин.
– Маме не говорите, – попросила Тамара. – Спасибо, тетя Кэтрин!
– Мы идем в Трущобы, – заявил Треско. – Дразнить нищебродов.
– Ясно, – сказала Кэтрин. – Постарайтесь в них не стрелять. Тамара, ты вряд ли произведешь фурор, если будешь шастать по лесу в этом платье.
– Есть такая штука – прачечная! – отрезала та. – Бедняжечка Томас. Он ненавидит свои «фаунтлеройчики». Терпеть не может.
– Меня заставили! – Лицо Томаса скривилось от ярости, когда он проходил мимо тетки своим обычным путем – через гостиную и стеклянную дверь.
Джош поравнялся с матерью, и она потрепала его по голове. В выражении лица ее сына смешались стыд, страх и таинственность. В следующий раз надо будет таки изобрести благовидный предлог, чтобы отказаться от приглашения.
– Как приятно наблюдать, что они поладили, – сказала Блоссом, вернувшись из покоев прислуги. – Никогда не знаешь, как будут вести себя дети и найдут ли общий язык друг с другом. Своих я всегда учу: не годится быть чересчур разборчивым в еде: дескать, это я люблю, а это нет. Точно так же нехорошо говорить, что с этими людьми тебе нравится, а с теми – нет.
– Ну, не знаю… – Кэтрин поплелась за Блоссом в утреннюю комнату. – По-моему, вполне можно любить одних, а других – не особенно?
– Взрослым можно, – уточнила Блоссом. – Доброе утро, миссис Бейтс. Как поживаете? Если ты взрослый, имеешь полное право любить или не любить людей, еду и все остальное. Признаюсь тебе кое в чем: я терпеть не могу сушеный кокос. Просто ненавижу. Но не помню, чтобы, когда я была ребенком, мне позволялось говорить, что я не стану есть то или это. С людьми то же самое. Научись ладить со всеми – и мир будет куда более приятным местом. Вот мой девиз.
– Из Лео клещами не вытянешь, что он любит, что нет, чего не станет есть, с кем на работе ладит, а кого с трудом выносит.
– Ну, вот видишь, – совершенно нелогично заметила золовка.
Она частенько напыщенно-туманно вспоминала о своем прошлом. Казалось, Блоссом изобрела воображаемый мир с поместьем, пони и дедушками-бабушками, обладавшими викторианскими принципами. Она словно забывала, что Кэтрин была замужем за ее братом и прекрасно знает, что представляет собой реальность: врач в провинциальном Шеффилде и его вечно жалеющая себя мягкосердечная супруга