Жатва I. Жертва. Даниэль Зеа Рэй

зачем, спрашивается, я вообще стала об этом с ним говорить?!

      – Он сказал, что это был не разговор. Ты накинулась на него, как на мальчишку, и начала тыкать носом в медицинскую карту.

      «Получите, распишитесь». Теперь во всем была виновата я. Прекрасное начало, постойте, продолжение…

      – Объяснять вам, что и как было, я не собираюсь, – ответила спокойным тоном. – Ельзи неправ. И, если у него не хватило ума не обсуждать свой прокол с вами, тогда, простите, я умываю руки.

      – Девочка, ты можешь заиграться! – повысил голос Патриксон.

      Я прищурилась:

      – Что вы хотите этим сказать?

      – Ты пришла сюда только вчера и тут же распустила хвост! – вкрадчиво произнес Патриксон. – Если и дальше так пойдет, сомневаюсь, что ты сможешь прижиться в нашем коллективе.

      Я никак не ответила на его выпад. Начни я спорить и отстаивать свою точку зрения, – все было бы еще хуже. Я для них – чужая, и любая критика с моей стороны все рано будет восприниматься, как замечания выскочки, возомнившей себя кем-то. Мне было обидно услышать такие слова из уст этого врача. Еще вчера я полагала, что смогу влиться в их коллектив. Очевидно, я ошиблась.

      Во время второй операции, на которой нам с Патриксоном помогал Ельзи, я молчала. Так же молча я покинула операционную и направилась в санпропускник переодеваться.

      Войдя в отделение в десять минут третьего, я тут же направилась к сестринскому посту. Николетт встретила меня с теплой улыбкой на устах (за что ей огромное спасибо):

      – Доктор Оусен ожидает вас в кабинете доктора Ригарда.

      – Она давно пришла?

      – Да, минут двадцать назад.

      – Спасибо, Николетт.

      Интересно, что заставило приму явиться так рано?

      Ответ на свой вопрос я получила, как только вошла в кабинет Одьена. Оусен восседала в одном из кожаных кресел, стоящих здесь, и распивала ароматный кофе, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба. Доктор Ригард, следует заметить, тоже не скучал: попивая все тот же ароматный кофе, он так же улыбался ей в ответ. УЛЫБАЛСЯ!!! Оказывается, этот хранитель-социопат не только умеет улыбаться, да еще и на флирт реагирует!!!

      – Здравствуйте, – произнесла я. – Простите за опоздание.

      – Ничего страшного, – грациозно махнула рукой Оусен. – Одьен напоил меня вкусным кофе.

      «Одьен»… Неслабо! И это – обращение к руководителю отделения в присутствии его подчиненной!

      – Не думаю, что Ней нужна тебе во время осмотра, – произнес Одьен, продолжая плотоядно улыбаться этой «кукле».

      – Ты прав, – «кукла» повернулась ко мне и с ухмылкой произнесла: – Когда закончу, загляну к вам в ординаторскую.

      «Когда закончу». Она забыла пояснить, что именно закончит: клеить Ригарда или осматривать мою пациентку?

      – Вы можете идти, – кивнул Ригард.

      По неизвестной причине, именно в этот момент я почувствовала себя оплеванной. Ощущение собственной незначительности и стороннего безразличия к моей персоне стали особенно остро травить душу.